Он подходит ближе, понимаю, что уже собралась толпа. Его толпа, все подстроено. Пазл складывается в моей голове, это все цирк.
Оглядываюсь, я стою в кругу, рядом Пашенька. Плачет и боится.
– Ну что, ты все еще хочешь забыть меня?
О чем он говорит, зачем я вообще пошла на эту Ангарскую.Не было времени жалеть, нужно было отстаивать себя.
– Я давно тебя не вспоминаю. У меня другая, новая жизнь. А ты, был лишь ошибкой в ней.
Он отходит, улыбается. Да, этого он и добивался. Он хотел моих громких слов. Он хотел, чтобы наш конфликт начала именно я, чтобы сделать второй ход.
Слышу гул в толпе. Нет… Страхи… Страхи… Мои страхи сбываются. Под руки выводят моего Русю. Держат с разных сторон. Весь в крови, побитый. Меня парализовало. Я стою на месте и страх сковывает каждую мою клеточку.
– Ну что? Ха-ха. Посмотрим, как ты заговоришь теперь. Вот он, на кого ты меня променяла. Это все из-за тебя. Ты виновата в этом. Он станет инвалидом, клянусь.
Я понимала, что движет Тадем. Ему было больно понимать, что я больше не его ребенок. Что я вообще, больше не ребенок. Он хотел вернуть меня, но осознание, того, что он больше никогда не увидит меня рядом с ним, такой счастливой, маленькой и беззаботной приносило ему адскую боль. Я думаю, что он не знал, как повлиять на меня, поэтому начал с самого больного.
Я видела это. Я видела моего родного Русю. Его глаза были все такие же любимые, он пытался кричать “Беги”, а я не могла сдвинуться с места. Я не хотела двигаться с места. Я никуда не уйду без него. Никогда. За ним куда угодно, хоть в могилу. Чувство вины нахлестывало еще больше, он мучается из-за меня. Нет ничего хуже физической боли. Прости, прости, прости. Слезы льются из глаз. Я не могу сказать ни слова
– Молчание – знак согласия. Хочешь себе инвалидика? Бейте
Он дал приказ, рабы повинуются. Пелена спадает после первого истошного крика Руси. Я возвращаюсь в реальность. Вокруг меня люди и они убьют его, если я тронусь с места. Я стою одна в этом кругу. Стоп. Я не одна. За моей спиной Паша. Я поворачиваюсь, смотрю, как он вцепился мне в платье и жмется от страха. Как бы я хотела быть на его месте, но я не там. Приходит резкое осознание. Я чувствую, что теряю себя, я не владею собой. Вспоминаю про нож в куртке, который с 14 лет кладу в правый карман для случая самообороны. Я неизменна своим привычкам.
Треугольник. Паша, Руся, Я. Передо мной встает решающий выбор, который я, казалось бы, в обычных обстоятельствах ни за что не сделала бы. Истошные крики Руси нагнетают меня, огромные глаза моего ребенка видят во мне ангела. Но я принимаю свое решение.
