Мне объясняли каждую мою травму. Там же диагностировали страшный, длиннющий диагноз, который я даже не запомнила. Я знала, что я больная на голову. Этого было достаточно. Главное, что именно там вылечили мою зависимость от Пашеньки. Взрослые люди доходчиво объясняли мне, что я была ребенком и прочую ерундистику впаривали в мой ослабеневший от очередной дозы лекарств мозг.
Я провалялась на койке среди шизофреников, суицидников и прочей дряни около года.
Я не вспоминала Тада, не знаю освободился ли он из тюрьмы. Я покинула и свою жизнь, и его.
Наконец выйдя оттуда, в семнадцать с половиной лет, я, как мне казалось, стала здоровым человеком.
Начала новую жизнь.
Жизнь без наркотиков и без “свое”.
Срок «новой жизни» был три года, не считая отбывания в лечебнице. И жила бы я так дальше, если бы не это сообщение.
Все это, как короткометражный фильм проиграл в моей голове за минуту. Тошнота подступила к горлу и хотелось не то, чтобы плакать, хотелось вопить от осознания всего этого.
Сейчас я другая, это сообщение из прошлого никак не повлияло на мою жизнь. Я ухожу к себе домой, туда, где меня любят, ждут и не оставляют одну. Останавливаюсь на этой счастливой мысли о Русе и разворачиваюсь.
– Мама! Мама!
Ошпарило. Ай.
Это был знакомый, детский голос, до боли, парализующий сердце. Шепчу себе “только не он, только не он”. К сожалению, наши страхи чаще всего становятся реальностью. И мы не в силах изменить это. Перестать бояться-единственный человеческий выход. А я вот не перестала. Остановилась, шок, меня обнимают маленькие ручки, уже не за коленки, а за талию, до куда достают.
В голову ударяются воспоминания и то, от чего меня так долго лечили. Моя прошлая “я”. Она была жестокой и безумной. От нее я так долго избавлялась.
Не хочу смотреть на него. Он чужой, но мой. Я схожу с ума. Нагибаюсь, чтобы снова увидеть эти глаза. “Точно отцовские”– вылетает, как проклятье. Я помню, как пеленала тебя, кормила, не спала сутками, твои попытки ходить. И вот, ты уже умеешь писать и читать.
Я пыталась забыть тебя. Но когда вкладываешь в человека частичку себя, любовь к нему будет жить вечно. Такой взрослый, такой мой, не могу наглядеться на тебя.
На минуту забылась чей еще он сын и к кому я пришла сюда. Присутствие Паши пробило меня на страх. Я не понимала зачем здесь мой ребенок
– Ну что ты, родная, ждала меня?
Холодный голос за спиной. Воспоминания передо мной.
– Что ты тут устроил? Откуда у тебя Паша? Я знаю, многое поменялось за эти четыре года, но я не хочу причинять тебе зло. Я думаю, что, посидев в тюрьме, ты понял в какое животное превратил четырнадцатилетнего ребенка. А если хочешь подействовать на меня через Пашу, то знай. Я ему мать, а не твой звездосчеты.
