У неё на глаза слёзы навернулись, тоже, видать, переживает. Шофёр явно небезучастен к происходящему. Народ вокруг столпился, глазеет. Я уж подумал всё, простила она меня после такой-то пламенной речи. Ан нет, рано радовался. Ребекка обернулась к таксисту, крикнула сквозь слёзы:
– Чего стоим? Едем!
Тот покачал головой удручённо:
– Эх, молодёжь!
Но на газ нажал и увёз её от меня.
А я всё так же стоял, с тоской провожая авто-разлучника. Люди стали потихоньку расходиться. Наконец, я махнул рукой и поплёлся назад. По дороге наткнулся нат молодую парочку, девушка мне шоколадку сочувственно протянула:
– На, съешь, вкусная.
Я смотрю на неё, ничегошеньки не понимаю. Сообразил всё-таки, головой отрицательно мотнул, криво улыбнулся и спросил:
– А верёвки с куском мыла у тебя, случайно, не найдётся?
Тут уж и парень меня поддержать решил. По плечу меня хлопнул:
– Да не переживай ты так! Плюнь и забудь.
Я плюнул. Легче от этого, естественно, не стало. Отстранил я их руками и пошёл до дому.
Открыл дверь, на автопилоте приземлился в кресло, голову назад запрокинул, ладони рук положил на колени и вслух провожу для себя аутотренинг:
– Я спокоен, я абсолютно спокоен. Мои сутулые плечи и тощие руки расслабленны. Я спокоен. Я спокоен. Да ни черта я не спокоен!
Действительно, какое там спокоен, если выть от тоски хочется.
Чтобы отвлечься, включил телевизор. Как обычно в дневное время, шла всякая лабуда. По одной программе показывали какую-то глупую киношку. Целовались там, обнимались и всякое такое. Вид счастливых влюблённых добил меня окончательно:
– Целуетесь, да? Вам весело, мать вашу. А мне вот нет!
Схватил со стола магнитофон и трахнул им по телевизору. Кинескоп вдребезги, изнутри искры посыпались. Одним махом уничтожил всю домашнюю аппаратуру. Да и хрен с ней! Вскочил на ноги, от ярости весь трясусь. Подбежал к разбитому телеку, скинул его на пол – добил, чтобы не мучился. И ору при этом истошно:
– А мне не весело, и даже очень.
Затем мне сервант чем- то не понравился – уж больно он праздничный стоял. Я ему за это все стёкла руками и ногами вышиб. Схватил с полки глиняную бутылку с каким-то заморским пойлом, горлышко отбил и хорошую порцию в себя влил. Гадость – то какая! И в обратный путь по воздуху отправил. Сижу и выкрикиваю:
– Все довольны, всем хорошо, одному мне плохо!
А тут на своё горе страдалец магнитофон на глаза попался. Поднял его, потыркал на все кнопки – никаких эмоций.
– Что, сволочь, один раз немножко уронили, так уже работать не хочешь? И не надо!
