Совершенный геном: Архичервь [Том 1] | страница 4

— Если речь идет о попирании моих прав, общечеловеческого и мужского достоинства, то нет. Я выучил все двести девяносто шесть правил, которые вы записали перед заключением: Не драить толчки, в более точной формулировке — не прикасаться к местам испражнения, ни в коем случае не…

— Стоп, вот оно тебе надо задавать такие вопросы? Он же на час заведется — Вася, усевшийся на заднее сидение вместе с Владом, устало прикрыл лицо, пока Салават заводил машину. — Да и кто малого обидит? Этот шизик в младших классах с битой отлавливал старшаков, когда те ему попытались накинуть за то, что тот скакал вверх по классам Мадина по русским.

Резкого разворота и удара в нос от Салавата Вася точно не ожидал, а Влад, от начала и до конца проследивший за рукой друга, просто не стал вмешиваться.

— Еще раз… — Салават сомкнул густые брови, свирепо глядя на косого.

— Да я ж пошутил, дибилушка — Зажимая кровоточащий нос и стараясь проморгаться от брызнувших слез. Вася загундел: — Ты вон тоже, не против Наташек, жопа волосатая… Малой, срать захотел?

Повернувшись к Владу, чье лицо исказилось, словно после инсульта, Вася отшатнулся.

— Это улыбка, вызванная, как я полагаю, твоим жалким положением. — Влад продолжал обнажать ровные ряды зубов.

— А, точно, я уже и отвык… Но при других не улыбайся, понял? — Косой, в чьи ладони набралось уже много крови, выплеснул ее в открытое окно.

Салават, наконец, закончил насиловать зажигание. С львиным ревом, полудохлым, туберкулезным, но все-таки львиным, мотор завелся и понес таз вдаль от тюрьмы. Несмотря на то, что всем троим было о чем рассказать друг другу, Владу о зарешетных буднях, друзьям о ежедневных междоусобицах, аудиосистема опрокинула стол с их планами. Звук прямиком из ада выдавливал слуховые рецепторы, словно Челентано спелый виноград. Не прошло много времени, прежде чем фея, как называли совместный шлюхмобиль Вася с Салаватом, остановилась напротив панельной двадцатиэтажки.

— Приехали — Вася первым вывалился из салона, вдохнув свежий запах выпечки, доносящийся из решетчатых окон первого этажа.

Влад вышел следом, полный дурных мыслей. Это его дом, место, которому родители посвятили свой труд, однако оно совсем не отдавало уютом. Когда Владу исполнилось три года, мама пропала без вести, просто не вернулась домой в один дождливый день, и больше ее никто не видел. Розыски полиции не дали никаких результатов, впрочем, прочувствовав на себе «правосудие», Влад больше не испытывал недоумения от данного факта. После исчезновения мамы, отец — рядовой оператор станков ЧПУ на местном заводе, впал в глубокую депрессию. Он перерабатывал на сменах, возвращался домой к утру и спал едва ли по четыре часа, медленно разрушая организм. Отец делал все, чтобы погасить ипотеку, это так же одна из причин, почему Влад пошел в фармацевтику. Область, которая могла поправить здоровье единственного родного человека и принести много денег, в итоге оказалась бесполезной под гнетом внешних обстоятельств. Как только Влада посадили в тюрьму, отец так же пропал без вести, однако перед исчезновением он погасил ипотеку и оставил сыну на сберегательной книжке два с половиной миллиона рублей. Совокупность сумм, озвученных адвокатом вместе с завещанием на квартиру, составленным отцом перед исчезновением, наводила на не самые радужные мысли о его судьбе.