— Здравствуйте. — Славка поздоровался первым. — Мы с братом хотели бы комнату у Вас снять на пару месяцев.
— Здравствуйте. — Почти безучастно сказала Матрёна. — Семён мою цену назвал?
— Да, конечно.
— Торговаться не стану. Устраивает — заходите. А нет — ищите в другом месте. — Матрёна продолжала оставаться холодной и неприветливой. Хотя, чего еще ждать от человека в горе?
— Да они согласны, Матрёна. — Семён с надеждой посмотрел на друзей, из чего угадывалось, что ему тоже что-то перепадает от сделки. Тёма и Славка сделали вид, что ни о чём не догадались.
Женщина продолжала молча стоять, испытующе глядя на гостей, словно не желая пускать их в дом. Но потом, спохватившись или припомнив нечто для себя важное, всплеснула руками и, словно очнувшись, куда приветливее произнесла:
— Семен, помнишь ли? Сегодня ведь аккурат сороковины Петра Ефимовича моего, упокой Господи его душу, — она строго перекрестилась, почти синхронно с ней и Савкин. Друзьям волей-неволей пришлось повторить непривычный жест, чтобы не попасть в неловкое положение.
— Давайте я вам по блиночку вынесу.
— Да мы сытые. Только из-за стола. — Принялся отговариваться плотник.
— Ничего не хочу слышать. — Строго отозвалась Матрена. — Гость в дом, Бог в дом. Заодно и мужа моего помянете добрым словом. Проходите в избу.
Компания проследовала в дом. Тёма обратил внимание на кресты, нарисованные мелом над каждой дверью. "Видимо, какая-то традиция". — Подумал он, но уточнить — язык не повернулся.
Обстановка внутри оказалась почти спартанская. Видимо, вдова уже многое распродала, готовясь к переезду. Дощатые полы были чисто вымыты. Печь, стоявшая посреди дома, и высокие потолки недавно выбелены, как отметил про себя опытным взглядом Торопов. На подоконнике непривычно для глаз прапорщика стояла керосиновая лампа. «Мдя-я-я… При таком освещении потолок белить-не перебелить.» — С тоской об электричестве подумалось ему.
Часть кухни отделялась от остального пространства дома плотной цветастой ситцевой завесой, которая сейчас была собрана, что позволяло осмотреть дом полностью. Возле окна, убранного простыми беленого холста шторками, стоял добротный стол, несколько стульев вокруг него.
С печи свисал уголок лоскутного одеяла. Пройдя через кухню, друзья оказались в единственной комнате. Здесь всё было также аскетично, за исключением, пожалуй, красиво убранной иконы в углу, перед которой горела лампада. Артёма заинтересовало массивное металлическое кольцо, одиноко торчащее из потолка несколько не по центру комнаты. Судя по побелке, им никогда ещё не пользовались.
