Загадочная женщина, подумал он, и ему по-мальчишески стало тепло, приятно. Не прошло и двух минут, как он вышел из купе, а её образ уже стоял перед глазами, её улыбка, красивое лицо, как выразительно она произнесла: «Любила ли я?» Ему стало очень жалко её, аж сердце защемило. Настрадалась, наверное, в жизни, бедняжка, нахмурившись, подумал он. Николай Семечкин был готов отдать своей полжизни, лишь бы не видеть грусти в её глазах, он готов был сделать её самой счастливой женщиной на свете, но не знал как, искренне сожалел о своём вопросе про любовь, раскаивался, что причинил боль нахлынувшими воспоминаниями.
В купе было темновато и тихо, тусклый свет ночной лампы в изголовье освещал тщательно сложенную одежду на выдвижном стульчике, поверх темной юбки лежала женская комбинация, белые трусики и бюстгальтер с вышитыми цветочками. Николай глубоко вздохнул. Быстро сняв с себя одежду, он лёг, лёжа на спине, подложив обе руки под голову, размышлял о жизни, о случайностях, о людях и их судьбах. Вот и сейчас неожиданные обстоятельства свели его с ней, с этой чудной женщиной, завтра они разъедутся, будто ничего и не было, а сколько ещё будет таких мимолётных встреч, расставаний, запомнятся ли они мне или нет, может, каждый раз при виде поезда я буду мысленно возвращаться к ней, что я про неё знаю – ничего, забуду ли я её – вполне вероятно.
– Семечкин, ты спишь?
– Нет, думаю.
– О чём же ты думаешь? Интересно как, прямо Спиноза какой-то.
– Да так, о разном, – уклончиво сказал он.
– Ты прав, в жизни разное бывает.
– Как бы вы мне не приснились этой ночью, Варвара.
– Приснюсь, так ты веди себя прилично, Коля, не вздумай лапать!
– Да что вы, как можно! – с деланным изумлением воскликнул Николай.
– Только попробуй!
– Ни за какие коврижки, ни за что!
– Семечкин, ты что, совсем дурак, иди сюда сейчас же, это приказ!
В постели она была ласковая и изворотливая, как изголодавшаяся кошка, стараясь доставить больше удовольствия партнёру, чем себе, и именно от этого получала необыкновенное удовлетворение. Вот уже третий раз как они начинали всё сначала, заканчивая обоюдной дрожью в теле, сопровождающейся страстными стонами и вскрикиваниями. Семечкин лежал счастливый, но уставший от доставшихся ему трудов, с испариной на спине, смотрел в потолок, засыпая, а она прижалась вспотевшей головой к его плечу, о чём-то вспоминая, улыбалась.
Утром осторожно, чтобы не разбудить его, она перелезла через него и стала быстро одеваться. Семечкин в тоненькие щёлки глаз наблюдал за ней, она была просто восхитительна, красиво сложена, немного смугловатое полногрудое тело с темными сосками блестело от дневного света, исходившего из окна, слегка худощавая, но сильная, с небольшим задом, могла свести с ума любого мужчину. Всё-таки странно, что она одинока, промелькнула в голове неожиданная мысль.
