— А чем занимался ты?
— Упрашивал своих родителей купить мне компьютер. Я косил газон, мыл машины, делал все, что они хотели. Они наконец-то купили мне его, но у меня не было никаких видеоигр, и они не разрешили нам подключить интернет, — говорю я.
— Что?
— Мне удалось взломать вай-фай соседей, — говорю я. — Паролем было имя их собаки. Удачное догадка. Во всяком случае, я научился немного программированию, и через некоторое время делал свои собственные видеоигры. Они были довольно просты, но их было достаточно.
— Ты не мог просто играть в онлайн игры?
Я качаю головой, откидываясь на спинку стула.
— Неа, сигнал был недостаточно сильным. Игры тормозили или зависали. Проще было сделать свое.
— Вау. — Она изучает меня, сжав губы.
— Что?
— Я просто... никогда не думала о тебе, как о компьютерном гении-ботанике, — отвечает она. — Это круто.
Я смеюсь.
— Я определенно был ботаником. Веришь или нет, но у меня не было девушки до двадцати одного года.
— Серьезно?
— Ага.
— Но ты такой… — Она пожимает плечами и садится ровнее. — Такой напористый. Такой уверенный.
— Давай спишем это на мой первый заработанный миллион, — говорю я. — Какое-то время я считал себя гребаным королем. Оказывается, был просто придурком с мешком денег.
Бостин смеется. Это хорошо.
— Это было незадолго до того, как я встретил тебя, — говорю я. — Итак, Бостин, я хочу извиниться. Знаю, ты мне не веришь, когда говорю, что я больше не тот парень, но... это правда. Мне нравится думать об этом как об этапе моей жизни.
— Я не знаю ни одного двадцатилетнего мужчину, которому удалось поймать такую удачу и не превратиться в придурка, — говорит она, покручивая пальцами бокал. — Ты прощен. И я прошу прощения за то, что назвала твое приложение глупым. Наверное, какая-то часть меня ревновала, что не я догадалась об этом первой. И меня разозлило, что ты тыкал своим успехом мне в лицо. Вот почему я разозлила тебя в ответ. — Она закрывает лицо руками. — Боже, я тогда была таким ребенком.
— Да, я тоже.
— Наверное, это хорошо, что наше первое свидание состоялось именно сейчас. — Бостин наклоняет голову набок, и некоторое время, пока не приходит официант, мы молчим, но это комфортное молчание.
Мы смеемся над тем, что даже не взглянули на меню, затем я быстро заказываю филе, и она просит то же самое.
— Ладно, — говорю я. — Как насчет твоего детства? Где выросла ты? У тебя были нормальные родители?
— Ха. — Она качает головой. — Нормальные? Нет. Если только ты не считаешь, что для отца нормально проводить ежегодные оценки производительности работы твоей матери.
