Но, прежде ему было необходимо убедиться в том, что всё будет так, как он помнит, к тому же ему придётся отправить письмо, лежащее в его кармане в Братство.
И вот в поле его зрения появился Прохор, он вздрагивал от каждого выстрела и втягивал голову в плечи. Яков уже и забыл эту позорную страницу своей жизни, ведь последние двести лет он ходил под пулями словно бессмертный, он и считал себя таковым, до тех пор, пока не прочёл доклад про Б14.
"Правильно делаешь друг, что голову бережёшь, голова наше всё!– мужчина улыбнулся,– эх, Славка, ты считаешь меня предателем, а мне между прочим придётся сегодня умереть, чтобы вы жили".
Прохор был слишком близко. Вот и то место, на котором двести лет назад он едва не лишился жизни. Сейчас он должен упасть. Яков вышел из своего укрытия и оглянулся.
"Ни одного врага вокруг, откуда же прилетела тогда эта чёртова пуля? Неужели я…– Якова пронзила словно молния страшная догадка,– я был уже в прошлом".
Мужчина огляделся вокруг, в оружие недостатка не было. Он схватил винтовку, валяющуюся рядом и прицелился, щелчок, Прохор всё еще стоял на ногах.
"Пустое!"– с досадой подумал Яков и вспомнил пророчество Ивана. Не долго думая он схватил другое ружьё, через секунду грянул выстрел. Он мог попасть в глаз врага и за сотню шагов, но, сегодня это ему было не нужно. Бумага о гибели Прохора лежала у него в кармане, и если раньше он считал, промах досадной ошибкой, то теперь знал, никакой ошибки не было. Он прицелился строго в место шрама и спустил курок. Он увидел, как Прохор упал. В ответ раздались редкие одиночные выстрелы, и Яков предпочёл притвориться пока что мёртвым, ведь ждать своего "врага" стоя на открытом месте было крайне неразумно.
Глава 42. Разговор с самим собой
Прохор упал в метре, его губы что-то беззвучно шептали, но Яков словно слышал, словно помнил каждое слово: "Как же не хочется умирать. Хочется жить, и не знать смерти".
И вдруг его скорченное от боли лицо озарила блаженная улыбка. Прошла минута, две… час, а мужчина не шевелился.
"Неужели я промахнулся?– подумал Яков, подполз к Прохору поближе и стал хлестать его по щекам, от этого у него самого раскраснелись щёки, и орать благим матом,– вставай! Разлёгся он. Война вокруг, а он дрыхнет!"
Наконец Прохор недовольно замычал, и замотал головой: "Не бейте меня. Я всё равно ничего не скажу, потому что не знаю".
"Очнулся родненький,– обрадовался Яков,– а я уж ненароком подумал, что тебя застрелил".
