Везде, но только здесь | страница 44



– Человеку нужен человек. Точнее, собеседник. У тебя, наверное, просто не хватает чужих ушей рядом, которые готовы выслушать тебя. Поддержать и порадоваться – прямые обязанности друга, столпы нравственной, духовной дружбы, не основанной на выгоде. Кто-то бородатый, карающий молнией с облачка вполне подходит на роль друга. Он могущественен, потому что невидим и молчалив. Ты сам за него продумываешь нужные слова поддержки и одобрения.

– Не думаю, Арто. Но если и так, то молчаливый авторитет нужен каждому. Далекие знаменитости, воображаемые друзья как часть твоих глубин, взрослые товарищи. Вот и у меня, как и у миллионов, есть такой друг, Бог. Только он другой, нежели просто молчаливый авторитет. Он любит всех, и меня, и любовь его чиста. Он рядом. И в горе, и в радости.

– А модернисты тебе зачем? – Арт не успевал угнаться за ходом мыслей Сенила.

– Не ревнуй. Вы далеко не молчаливые. Он – новый уровень моего самопознания. Вы же – были, есть и будете моей семьей.

Арт улыбнулся и промолчал. Он почувствовал, как кто-то большой, солидный, влиятельный играет в тетрис их мыслями и судьбами. Он любит их?


***

Смерть придет, у нее

Будут твои глаза.

И.А.Бродский


Арт снова проснулся и не засыпал уже до утра. Вспоминал Елену и других модернистов, листал альбома и дневники. Усталость сменилась отрешенностью и грустью. О прекрасном и ненужном.

У Арта было такое чувство, когда просто хотелось закрыть глаза, размазаться по сырому склизкому асфальту, провалиться в густую толщу воды под мостом и висеть там. Чтобы лишь маленькие холодные струи течений да всполохи света иногда отвлекали его. Нет. Их тоже стоит убрать. Просто однообразная, темная, ультрамариново-синяя масса вокруг. И он. Арт закрыл бы глаза, не утруждая себя морганием, и просто висел бы. Остановите верчение этой жизни, он умирает. Сколько жизней у человека? После скольких смертей внутри тела, когда только одичавшая боль может спасти, приходит окончательный конец? Арт и так знал, что этот договор лежит неоплаченной квитанцией в почтовом ящике, стоит только выйти за дверь, спуститься по серой лестнице к ящикам и засунуть руку в холодную, металлическую, пронумерованную пасть. Тогда зашуршит мир, зашуршат все мысли разом, сгрудятся вокруг Арта и поглотят его. "А дальше без меня". Без. Это какое-то отрицание, удаление.

Арт явственно услышал звук ластика, стирающего кривую линию на бумаге. Кривую линию. Вспомнил Его, не любителя прямого в этом мире. Ластик был в аккуратной, терпеливой руке. Это было страшнее, чем тряпка. Ей смахивают, но хотя бы несколько крошек от тебя останется. А здесь белая бумага тебя не утаит, она прямая и ровная как человек, который собрался предать. Арт откинул голову на стену и посмотрел в окно. За принужденной изогнутостью деревьев виднелось сливовое небо. Арту сразу представилась медовая мякоть слив, глубокий и насыщенный цвет их кожуры. Такие он собирал, перепачкав руки, пробираясь под деревьями и