Это остановка была как раз той, на которой Арту нужно было выходить. Он убрал книгу, застегнул куртку, стараясь не задеть Марию и не смотреть на нее. Она молчала и все так же стояла рядом. Прыгающие в темноте провода резко сменились на освещенное пространство станции, которое все медленнее проплывало перед глазами. Арт постоял в нерешительности, не стараясь преодолеть силу, заставляющую его остаться в этом вагоне еще ненадолго, но потом все же двинулся к двери.
– Выходишь? – Голос впился ему в спину и, кажется, разъел даже кофту под курткой. Арт обернулся.
– Да. Это моя.
– Мне тоже на этой. – Она улыбнулась. Эта добрая спокойная улыбка казалась теперь издевкой. Она подошла к двери вагона и встала немного позади Арта. Он все также стоял вполоборота, смотря на поручень рядом с Марией.
– А ты куда направляешься?
– Я? Пока не знаю, меня ждут здесь, это лишь условное место встречи. А там куда захочется, туда и можно будет пойти. Хоть в театр! – Она улыбнулась, ее плечи подпрыгнули вверх и потом снова опустились. – А ты куда путь держишь?
– Просто еду прогуляться в центр, мне очень нравятся эти места.
Арт соврал. Что ему еще оставалось? Он не хотел говорить ей, что идет в то кафе, просто потому что боялся ее встретить там же. Вдруг она последует за ним и пойдет туда же со своим таинственным ожидающим на станции? Этого Арт просто безумно не хотел. От любви до ненависти один шаг, и когда Арт шагнул к дверям вагона, он уже медленно возненавидел Марию, не сильно, но это чувство поднималось в нем сплошной большой волной. Снова начало шатать. Поезд окончательно остановился. Двери открылись.
С Арта соскочила новая волна горячего бреда, он это почувствовал, когда ступил на платформу. Мария тоже вышла следом за ним и пошла немного поодаль, но так, чтоб в случае необходимости выстрелить в Арта словом. Так они дошли до центра зала.
– Что ж, была рада знакомству. Хорошего вечера! – И она, еще раз улыбнувшись, обогнала Арта и направилась к кучке ожидающих у стен людей. Это было видно по их судорожно ищущим или скучающим лицам, по дремлющим в их руках книгах или по активно теребящимся пуговицам и молниям. К кому она идет?
– Взаимно. – Арт сказал это ей вслед, как поднятый с запозданием белый флаг это слово уперлось в гладкость ее вишневого пальто и складки голубого шарфа. Она не обернулась.
От стены отделился какой-то парень, очевидно, ровесник Арта, и радостно пошел навстречу Марии. В нем было что-то притягательное, в его походке, аккуратной прическе и тонкой фигуре. Он был притягателен сразу красотой многих, словно копированная толпа, но это все равно нравилось. Они обнялись и посмотрели друг другу в глаза. Мария сияла, ее внутренняя бутылка, что называют душой и разумом, была наполнена желтым искрящимся счастьем. Арт засмущался от того, что смотрел на них, как смущаются, смотря на то, как живописец пишет картину или как звезды падают с неба. Почему-то красота вызывала все чувства сразу, и чувство стыда тоже.
