– Начало истории про то, как ты в городе нашел учителя-сенсея с тибетской философией. Неплохо! – Сенил улыбнулся, за ним засмеялись остальные. Макс сконфуженно хохотнул. Он не любил, когда перебивают, не только его, но и любого человека. Особенно Арта.
– Так вот, – Арт продолжил, – в один вечер, среду, кажется, не найдя в себе больше сил скрывать интерес, я, снова увидев мелькающую тень и выходящий из нее клубок дыма, пошел наверх и поздоровался. Знаете, мой голос чрезмерно звучно отразился в четырех закрашенных осенью стенах и упал куда-то вниз, к двери подъезда. "И тебе добрый вечер."-Он стоял, широко расставив ноги и покачиваясь из стороны в сторону. "Ты, должно быть, решил познакомиться со мной?" Его то ли добрый, то ли снисходительный тихий смех заполнил собой, как музыка, клетку. Наш диалог я помню очень хорошо, этот человек мне запомнился. Я расскажу его, просто хочу, чтобы вы тоже знали вещи, которые Он мне сказал. Кстати говоря, это он придумал партут.
– Правда?! – Влада удивленно приоткрыла рот. – Но я всегда думала, что это ты придумал. Забавно получается. Ты только один раз говорил с Ним?
– Да.
– Кто-то в нашей жизни оставляет целиком свою жизнь, а кто-то разговор и одно слово. Забавно. – Повторила она. – Прости, продолжай.
– Я ответил Ему тем, сказав, что видел Его здесь несколько раз и посчитал своим долгом познакомиться с Ним. После этой фразы я сглотнул, но не от нервного состояния, а от того, что разговор с этим человеком буквально пересушивал мне горло. В Нем было что-то столь мощное, что даже железы в моих глубинах отказывались работать. Он переспросил: "Долгом? Какая самоотверженность. Вы так молоды, а у Вас уже есть долг. Но не будем о грустном. Как дела?" Его непринужденные скачки с серьезных тем на простые поразили меня, я понял, что явно познакомился с Ним не зря. Я ответил ему, что вполне нормально, что поздно вернулся с работы и немного устал. Спросил, как у него. "На западном фронте без перемен", – улыбка, – "как говаривал старина Ремарк". "Ваши бы слова записывать и вставлять цитатами в книги современных авторов",– ответил я. Он прищурился, делая последнюю затяжку и придерживая двумя пальцами сигарету. Глаза стали меньше, брови сдвинулись вниз, отчего взгляд, направленный на меня, стал более концентрированным. "Почему бы и нет, писательство – дело иногда благородное". Я согласился: "Сидишь за столом и выкидываешь умные мысли, те, что вслух не скажешь,
