Вру безбожно, но больше не хочу ничего чувствовать к этому ледяному и бездушному монстру.
Пусть солгу, но спасу себя.
— Я была с другим. Поверь в это, наконец, и оставь меня в покое!
— Не могу, — выдавливает из себя по букве. — Я до сих пор хочу тебя. Хочу…
Стараюсь избежать его объятий, но он лишь цепляет меня за обе руки.
Переплетённые до боли пальцы. Так тесно, что узелки ломит, и по всему телу расползается агония.
Бекетов наклоняется ко мне. Его дыхание, жаркое, чувственное скользит по щеке, стремясь найти губы.
Так знакомо и больно.
Мне хочется подняться к нему, встать на цыпочки, чтобы встретиться с желанными губами.
Упасть к нему в объятия.
Нам было так хорошо вместе.
— А я не могу и не хочу так, как хочешь ты.
— Мой брак — договорной. Ты же помнишь? Это условие отца. Я не мог допустить того, чтобы он вредил тебе, чтобы он…
— Это пройденный этап. Ничего уже не исправить. Ничего. Дороги назад нет.
— А я хочу. Тебя. Почему ты до сих пор в моей голове? Почему? Почему?!
Ему не нужно повышать голос, чтобы кричать. Глеб говорит спокойно, но я чувствую, как он кричит где-то внутри себя, ломая голову над моим решением. А я просто не могу…
— Ты и я. Вдвоём. Давай вместе?
Нет, не смогу. Не вынесу.
— Ты злишься?
Отрицательно качаю головой.
Я на него не злюсь, не могу злиться. Мне просто слишком больно, чтобы злиться и плакать. Слишком больно, чтобы прощать.
— Не злюсь. Мне просто плевать.
Только после этих слов Глеб отступает, он выглядит ошарашенным и растерянным.
— Уходи, — прошу его.
— Ты этого хочешь? Скажи, чего ты хочешь по-настоящему. Скажи, и я сделаю все возможное и невозможное. Все, что угодно. Ради тебя.
— Хочу, чтобы ты ушел из моей жизни. Навсегда.
Глеб отступает на несколько шагов, его лицо мрачнеет больше, чем обыкновенно, возраст резко накатывает глубокими морщинами на лоб и скорбными складками возле губ.
— Уйду. Но и ты отправишься следом за мной.
— Я лучше в пекло спущусь!
— Значит, в пекло. Вдвоем, — громко смеется.
Его смех отражается от кафельных стен.
Я осторожно смотрю на него. Хриплый смех Бекетова меня пугает.
Еще больше пугает меня лицо мужчины — вмиг изменившееся, со странным торжествующим выражением в глазах.
Словно доволен, потому что я сказала именно то, что он ждал от меня услышать.
— Киллер и первосортная лгунья! — смакует свои слова. — Из нас выйдет отличная пара.
— На что ты намекаешь?
— На то, что я знаю настоящую правду, — его ухмылка становится острой. — Всю правду.
