— Тише, тише, — успокаивает, целуя.
— Скажи, что все будет хорошо.
— Все будет хорошо.
— Поклянись!
— Клянусь. На крови клянусь! — объясняет с хриплым смехом. — С меня повязка слетела. Так что ты мокрая и липкая не только от пота…
— Что? — пытаюсь оторвать голову.
— Ерунда. Лежи. Сейчас все исправлю. Ты же осталась довольная? — уточняет Глеб.
— Да. Я…
— Уверена? Потому что я только разогрелся.
Неужели не шутит?! Я и пальцем не могу пошевелить, а он…
— О боже. Ты хочешь меня затрахать до смерти?!
— Что-то вроде того, — целует. — Выдержишь?
— Я попробую…
Вопреки своим же словам Глеб падает на кровать и притягивает меня к себе алчно, вжимает в свое тело — липкое и горячее, протягивает дорожку поцелуев по шее. Сумасбродные и жаркие, с покусываниями.
— Прекрати! — прошу.
Но сама впиваясь пальцами в короткие, светлые волосы, чтобы он не отстранился. С упорством следопыта нахожу губы Бекетова, снующие всюду, и целую глубоко.
Вот так… Кайф… Тело искрит удовольствием, еще пьяное от ласки.
С трудом отрываюсь, только когда начинаю задыхаться, а в груди разливается пекло от недостатка кислорода.
Всхлипываю.
— Ты опять реветь собралась?
— Нет. Само выходит.
— Глупая. Реветь не стоит.
— Тебе говорить легко. Сейчас ты рядом, а потом…
Я отталкиваю Глеба ладонями, но он не сдвигается с места.
— Мне нужны гарантии.
— Я твоя гарантия. Этого достаточно?
— Только не сейчас, когда я не одна, а я — это трое! — напоминаю Глебу о том, что беременна двойней.
Он молча кивает и отправляется в ванную.
Мое сердце колет обидой.
Почему он опять ничего не сказал насчет беременности и детей.
Может быть, я зря на что-то надеюсь?
Вдруг он меня принимает цельной, а дети — это лишнее, и как только беременность достигнет таких размеров, что сексом нельзя будет заниматься, все прекратится?!
От таких мыслей становится тошно и холодно, влажные простыни мгновенно липнут к телу.
— Ты идешь или нет? — зовет издалека.
— Зачем?
— Спинку потереть, мля.
— Иду.
Ох, черт, а встать не так-то легко. Голова закружилась! Мгновенно сажусь обратно. Жду, пока комната перестанет раскачиваться, и только потом встаю.
— Долго же ты…
— У меня голова немного закружилась.
Глеб оборачивается резко и быстро покидает крохотную ванну, подойдя ко мне, роняя капли воды на кафель, треснувший по всем направлениям.
— Кружится голова? Болит? Тошнота? Ты головой не ударялась? Ничего не пила? Таблетки, например.
— Нет, ничего не пила. Кроме витаминов.
— Каких? — пытает Глеб.
— Они были в сумочке, ты ее выкинул.
