— Кстати, почему Краснокрестецк называют Зоной? Потому что он огорожен электрическим забором, как тюрьма? — спросила я Асмодея.
— Не только. Скажем так: это место не для всех. Там совершенно особый уклад жизни. И да, это своего рода Зона Отчуждения. Но добровольная. Говорят, местные даже гордятся, считают себя элитой, избранными.
— Какие существуют легальные способы попасть в Краснокрестецк?
— Пропуски оформляют на спортсменов, депутатов, артистов.
— И все?
— И все. Ну, разве что можно сочетаться законным браком с местным.
— Как? Я никого из них не знаю.
— Познакомиться крайне сложно. Они не афишируют место жительства. Хотя… Существует и третий путь. У тебя есть друзья в ФСБ?
— Откуда такие приятели у бедной студентки…
— Значит, не по зубам тебе этот путь. Забудь о Краснокрестецке. Нам ли быть в печали, столько еще крутых объектов ждут своих сталкеров!
— Я смогу! Я познаю его.
— С твоей красотой можно многое. В том числе и очаровать какого-нибудь депутата, чтобы сделал пропуск. А пока удовлетворись малым. Поехали в область, в усадьбу XVIII века помещицы Звягинцевой. Стиль — классицизм, охраняемость — минимальная. Многие наши там бывали, но надо, надо. Скоро ведь подведение итогов. А сколько мест посетила ты?
— Семь! Правда, в черте города.
— Молодец, Иннушка. Это более чем удовлетворительно. Ты же совсем недавно в движении.
Мы шли вместе по заснеженному городу, и я с восхищением смотрела на Асмодея. Высокий широкоплечий парень, ровесник Ерша или чуть младше. Он носил бородку и очень длинные волосы, почти такие же, как мои, только черные. Асмодей ходил всегда в черном макинтоше с байроновской тросточкой. Интеллектуал и циник. Холодный и равнодушный эстет. Пламенный мистик и эзотерик. И все это об Асмодее.
— Как же мне скучны люди. Не хочу ни с кем общаться, — протянул сталкер.
— А со мной почему разговариваешь?
— Ты — особенная. И когда-нибудь я объясню тебе, почему. Но сейчас запомни: ты не просто красивая девушка. В тебе есть сила.
— Какая же?
— Не могу тебе сказать. Время сейчас нехорошее. Самхейн наступает — злые силы шабаш устраивают. Да и в душе смутно, — тихо ответил Асмодей и взял меня за руку.
— А я родилась в Самайн. В Черный Самайн.
Я ненароком высвободила руку.
— Так вот откуда в тебе эта двойственность, Иней. Огромная доброта и всепоглощающая злоба. Любовь и ненависть… Самайн и Бельтейн. Лукавый Шаолинь и Страшный Саббат.
— Ничего не понимаю. Давай лучше поговорим о другом, — предложила я. — Правда ли, что ты был в астрале? Курил кальян с опиумом, чтобы туда войти?
