— Слыхал я тожо. Была какая-то история про это. Забыл я цё-то, — заметил старичок в капитанской фуражке и тельняшке. — Помню только-зоопарк в войну разбомбило. Вот зверьё и набежало.
— Но если в избу зашли правильно — с Господом Богом да со священником… Или кота впереди пронесли. Дак это хорошо! Значит, хозяева ужо приняли… — вступила соседка Домны Трофимовны слева.
— Какие хозяева? — позволила себе вопрос Аля.
— Домовые, — буднично ответил старичок, как будто речь шла о домашних любимцах.
— Но тут скорее всего беспокоят нижние… — вмешалась соседка старичка.
— Нижние?
— Ну да. Те, которы расстреляны.
— О чём они? — обратилась к культмассовику обескураженная гостья.
— Не обращайте внимания! В старых головах много чего намешано.
Однако через некоторое время дама сочла возможным дополнить:
— В этом доме лагерное начальство располагалось. Случалось, что приговор незамедлительно приводили в исполнение. Прямо в подвале. — Женщина указала глазами на дощатый пол. — Но давайте не будем о печальном. У нас скоро музыкальный час. Послушаете наших певунов.
Алька не возражала. А чего оставалось делать, если она позабыла включить диктофон?
Между тем разговор шёл своим чередом.
— Старицёк там жил, — плела нить повествования Домна Трофимовна, — а после его смерти опохабили дом. Танцы там производили. Винцо пили. Стал унижаться дом. Вецёруха была. Народу полно! А дом — ухти! — в землю ушёл. Крицали там и шумели. И петухи пели. А нет — далёко вытащить. Нонь дак краны есть — дак, может, бы кого и выволокли. А тогда цего где было-то? Ницего — нигде. Вот цего!
— А вот есть ещё камень со следом святого! — подкинула тему интервьюер.
— Ферапонт был широкий… — согласилась миниатюрная старушка, располагавшаяся напротив долгожительницы. — Он был настоящий, он был натуральный. Его произвели в святые, потому цо он был оцень хороший целовек.
— Во так-то, сугревушка![4] — старичок в «капитанке» повернулся к гостье.
— А почему они так говорят? Цо да цо? — приглушённым голосом спросила Аля «даму с башней».
— Потому как цивкуны! — разулыбалась культмассовик. — Родом из деревни Халуй. Там все так говорят.
— А дедушка — капитан дальнего плаванья?
— Что вы! Он дальше областного центра не бывал. Фуражка — это дань несбывшейся мечте.
— А вот говорят, что девочка в лесу похоронена.
Старики и старушки на эту информацию никак не прореагировали. Может, не расслышали.
Через некоторое время яблочки, домики и человечки из теста отправились на просушку. В комнату доставили гармонь и вручили «капитану». Стариковские пальцы задвигались по белым кнопочкам, и как по мановению волшебной палочки, божьи одуванчики обернулись молодухами. «Капитан» молодцевато тряхнул головой.
