Прежде, чем она опомнилась, я быстро-быстро прижалась к ней со спины всем своим телом. И яростно зашептала ей на ухо:
– Ты думала, что ведешь себя, как подобает. Что ничего не случится, если ты просто свалишься нам, как снег на голову! Ну так вот – не бывать этому. Потому что ты меня бесишь. Теперь твоя бесячесть останется в прошлом.
И я с силой резанула стилетом ей по шее – вжик!
Она покосилась, как молодая березка. Не было ни криков, ни предсмертных стонов. Только резкий взвизг – и все.
Она даже не свалилась с кресла. Если бы не кровоточащая рана на шее, можно было бы подумать, что Лора просто задремала.
Спешно стала думать, где бы спрятать тело. Был вариант запихнуть ее в пустой холодильник, чтобы не было трупной вони, но в итоге мне показалось логичным просто заснуть ее в огромный мусорный мешок и выволочь тело на свалку.
Я спешно побежала отмывать руки от крови. Но, казалось, я теперь никогда не смою с себя этот позор. Кровькровькровь, густая, горячая, все еще сочится сквозь мои пальцы. Даже когда оттирала кровь с обивки кресла и с паркета, все равно казалось, что я продолжаю везде видеть красные пятна. Я дико смеялась. Видимо, у меня был шок.
За полчаса я смоталась в магазинчик, чтобы купить эти злосчастные пакеты. На кассе решилась посмотреть продавщице в глаза. Зря. Та сказала, что скоро выходит замуж. Зачем она делится этим со мной? Она проведет ближайшие годы в довольстве, чего не скажешь обо мне. Да, сейчас вы скажете, что за чистосердечное дают меньше. Но мне, в общем, все равно. Теперь она постоянно является мне в кошмарах, хуже этого ничего нет.
Мусор после меня остался – признаю. Ну не могла же я сразу вернуться на хату, вы поймите. Что б я в первые часы Жорику-то сказала? А деду?
Впрочем, не волнуйтесь, оба уже все знают. Спустя три дня нашла в себе силы рассказать. Дед задал мне такую словесную порку, что до сих пор в ушах звенит. А парень… Сперва он не поверил, отшучивался, вот, Люська, ты даешь. А потом как все понял. Как весь побледнел от страха, потом покраснел – от стыда за меня… Не было ни криков, ни обвинений. Только два режущих сердце слова: "пошла вон". Когда я попыталась воспротивиться, то он повторил, уже сквозь зубы: знать тебя больше не хочу. Покидал мои манатки в рюкзак – благо, вещей у меня было немного – и захлопнул дверь перед носом. И откуда в этом робком комочке столько силы и напора?.. Пожалуй, это всё, что я Вам хотела рассказать.
