– Наше мнение с Цезарем совпало, – произнёс я по завершении своих раздумий. – Мы в деле.
После такого решения не оставалось ничего другого, как отправить нас на юг в Чёрный джойз в сопровождении дцахов, а рыбака вернули обратно к ремесленникам и гайрдам, чтобы сообщить, что здесь произошло и на какую хрень мы подписались.
Так кто напугал бойрдов и кочевников?
Путь на юг был долгий, шли дней десять и шли быстро, нигде особо не задерживаясь. Поселения Чёрного джойза проходили мимо, останавливаясь разве что для ночёвки и перекуса. Все же мы с Цезарем не дцахи, нас лес не кормит и не поит, да и силы не даёт.
После того, как прибыли на саму границу леса и степи, то есть почти на то проклятое место, нас встретили дцахи Чёрного джойза. Они показали, где всё это находится и подтвердили, что кочевники должны пригнать несколько своих животных, типа наших баранов, которых привяжут в одном из поселений с исчезнувшей семьёй. Нас с Цезарем оставят здесь, на кромке леса, и вернуться через сутки. Всё…
С наступлением ночи на душе стало тоскливо и пришли «чёрные» мысли: а на хрена я подвязался на это безнадёжное дело. Я ведь не Брюс Уиллис, и не Киану Ривз, чтобы спасать вселенную. Оно мне надо? Вернее, оно нам с Цезарем надо? Тут местные аксакалы со всеми их прибабахами и магией леса ничего поделать не смогли. Ойёла вон их сожрали в первую же ночь и следов не оставили. А они за километр могут выжечь мозги у любого разумного существа… Блин, вот вляпались!
Но, как говорится: «поздно пить боржоми…», сидим в засаде, и при этом даже не знаем мы то сами, кто, охотники или добыча? Цезарь пока лежит молча, позёвывая и не выражая никаких сигналов опасности. А ведь местные вейрды, со слов дцахов, уже здесь, на кромке леса показывали все признаки страха. Вот и думай после этого, то ли мы слишком сильны и нам «по барабану» то, что так напугало вейрдов, то ли мы круглые идиоты, которым опять же тоже «по барабану», потому что не понимаем той опасности, что нам грозит. И чем дальше я сидел в непосредственной близости от проклятого места, тем отчётливей приходил к мысли, что вторая версия про глупость имеет больше прав на существование, чем первая про храбрость.
Ход моих невесёлых мыслей прервало тихое урчание Цезаря, который вышел из своего сонного состояния и поднял голову. Урчание было пока в режиме: «что-то я не понял, кто тут есть». После чего он встал, отряхнулся и замер. А вот это мне уже совсем не понравилось.
