– Грустите? – отвлёк Любовь Никитичну от воспоминаний густой голос Гургена.
– Да…, есть немного, – спокойно ответила женщина, переведя осторожный взгляд на улыбающегося мужчину.
– Не переживайте, – подмигнул опасный бородач, – есть хорошие новости…
…
Гурген привёл женщину к старому ветхому складу, двое бойцов с автоматами сопровождали их.
– Так что, вы действительно готовы оплатить заявленную сумму за жизнь этих двух пешек?
– Разве их только двое? – недовольно спросила Любовь Никитична.
– Остальных не удалось довести живыми. Трое погибло при штурме, ещё двое скончались в дороге. Эти тоже на ладан дышат, но поговорить вы с ними успеете…, я надеюсь.
Гурген открыл дверь. Любовь Никитична увидела двоих еле живых бойцов, привязанных по рукам к балке здания, тех самых, которые её избивали юной девчонкой много лет назад.
– Ты…, – собирая остатки сил, вымолвил один из них.
– Жива ещё, стерва, – добавил второй, сплёвывая кровь.
Гурген протянул женщине пистолет, предварительно зарядив его.
Любовь Никитична уверенно взяла ствол и в эти же секунды спустила курок дважды. Связанные мужчины умолкли навеки.
Женщина отдала пистолет обратно Гургену.
– Отправьте мне актуальные реквизиты, я сегодня же переведу оплату.
Гурген улыбнулся, убрал пистолет и отлучился.
Любовь Никитична вернулась в свои апартаменты и встала под холодный душ. В голове её роились воспоминания, как её связанную выбросили из машины где-то на пустыре. Несколько машин светили фарами прямо ей в лицо. Один из тех бойцов, которых она оставила в складе, взял её за волосы, а второй начал бить по лицу кулаком так, что она то теряла сознание, то от ударов снова приходила в себя. На крики девушки никто не обращал внимания. Только говор нескольких мужчин, жестокий смех и звук расстёгивающейся ширинки брюк.
– Где хранитель стула? – пугающе спокойно спрашивал тот, кто держал её за волосы.
– Картошка, а ты не переусердствовал, пока реставрировал личико этой благородной девицы? А то лишится дара речи раньше, чем нам это нужно.
– Она крепкая, такие быстро не ломаются. Давай-ка я ещё ей накину для разговорчивости.
– Я больше ничего не знаю, – кричала что есть сил Люба. Я всё вам сказала. Я знать не знаю этого мужика. Кроме того, что он представился Родионом и назвал себя хранителем какого-то стула. Зачем я вообще позвонила по этому номеру…
– Хорошо притворяется, я ей почти поверил, – проговорил второй боец, оставленный Любовью Никитичной в сарае с пулей в голове. – Держи крепче, я люблю таких несговорчивых девчоночек…
