АРИНА (морщась, пытаясь скрыть разочарованность): Ну да… ну да…
ЮРА (гордо): А так я беспристрастен к алкоголю.
АРИНА (с трудом лояльно): А утром потом как? Похмелье не мучает?
ЮРА (по-свойски): А чего ему меня мучить? Утром бахнул чуть-чуть и всё хорошо!
АРИНА (с трудом лояльно): А.. то есть ты потом ещё и на утро после того как…
ЮРА (по-свойски): Арин? Ну а как? Я же себе не враг.
Арина ставит чашку на стол, встаёт с дивана.
АРИНА (нервно): Так, всё. Мне, пожалуй, пора.
ЮРА (заботливо): Ты же говорила, что не торопишься? Погоди, стол отодвину, а то не вылезешь.
Юра отодвигает стол и неосторожно проливает чашки с кофе, стоящие на столе.
Арина отскакивает в сторону с воплями.
АРИНА (в истерике): Да что ты за… человек-то такой! Можно как-то поаккуратней? Обжёг, вещи испортил!
Арина оттряхивается, осуждая, качает головой, злобно глядя на Юру, направляется к выходу.
АРИНА (нервно): Желаю удачи!
Уходит. Хлопает за собой дверью.
Играет негромкая печальная музыка.
Юра стоит униженный и оскорблённый. Отпускает, наконец, стол. Оттряхивает свои штаны, которым тоже перепало. Виновато пожимает плечами, уходит за тряпкой, возвращается, вытирает стол, пол, где натекло, садится на диван, чешет голову.
Музыка стихает.
Юра выходит на авансцену.
ЮРА (зрителю, проникновенно): Похоже, что Санёк-то был прав. И я на самом деле никчёмный человек. Мне тридцать шесть лет, а я ведь и вправду ничего не сделал. Я и людей понимать не научился, да и себя толком не узнал. Мне нравится веселиться, веселить людей… И… я никогда не думал о том, что это может быть, плохо! Но… Последние события говорят о том, что нужно поменьше улыбаться, поменьше уделять внимания радостям жизни и побольше быть серьёзным. Лучше даже мрачным, так как это прибавляет серьёзности, увесистости, так сказать, солидности… Люди привыкли видеть мрачные лица, а всех тех, кто улыбаются – не воспринимают серьёзно. Может быть, я действительно не более чем шут? Дитя, большой ребёнок. Я ничему не научился, кроме того, что радоваться жизни. Но эта радость… Она не востребована, она… как будто даже и порочна. Я… Я совершенно не научился понимать жизнь, понимать людей… и теперь уже даже перестал понимать в себе то, что понимал прежде.
Закрывает лицо руками, выдерживает паузу.
ЮРА (печально): Надо что-то менять… Определённо надо что-то менять… и уже давно…
Уносит тряпку, возвращается, подходит печально и устало к столу, открывает очередной раз крышку кастрюли, заглядывает.
