Цирк Грехов | страница 12



Забытую судьбу сыграть.

Он ночи проводил в сомненьях,

Ответы отыскать не мог,

И в полуснах своих, виденьях,

Старался перейти порог.

Не помнил сколько лет копилась

Тоска и грусть. Все позабыл:

Что с матерью, с отцом случилось,

Внутри себя он детство скрыл.

И как-то вдруг, в пустых страданьях

Вновь изводясь за ночью ночь,

Он осознал, что пониманье

Не в силах уж ему помочь.

Тогда впервые мальчик бедный

Заснул спокойно. Вот беда!

В тиши ночной раздался медный

Пустой звон в центре города.


***


Ведомый любопытством грешным,

Ребенок побежал туда,

Где в лютой темноте кромешной

Горела яркая звезда.

И толпы сонного народа,

Покинув теплые дома,

Спешили, будто на свободу,

Узреть, что там за кутерьма.

На площади широкой вольно

Раскинул цирковой шатер

Кривые щупальца довольно

И их к народу распростер.

Он шпилем в небо упирался,

Луну прозрачную проткнув,

Над ней жестоко усмехался,

В свои объятья подтолкнув.

И ткани цвет кроваво-черный

Пугал до одури людей,

А запах смерти обреченный

Заставил задрожать детей.

Но тихий перебор гитарный,

Что доносился изнутри,

Развеял этот мрак престранный.

Шептал он будто: «Посмотри!»

И осторожность, опасенья

Куда-то делись. Пустота.

Тревогу горожан, сомненья

Затмила цирка темнота.

В себя манил он представленьем,

Забытым духом волшебства,

Дразнящим разум предвкушеньем

Начала сказки-торжества.

И люди, позабыв о ночи,

О сне, работе и семье,

Все шире раскрывая очи,

Пошли вперед к своей Судьбе.

С толпой, что зрелища хотела,

И мальчику идти пришлось,

Как только жители присели,

То представленье началось.


***


Потухли факелы, лишь тускло

Один чадит в безмолвной тьме,

Сгорают зрительские чувства

В его оранжевом огне.

Вот в круг арены шпрехшталмейстер

Выходит в полной тишине,

И в центре, замерев на месте,

Он, главный гений в этом сне,

Губами тонкими устало

Вдруг шепчет, улыбаясь, в зал:


– Вот время для чудес настало.

Я открываю карнавал!


И замелькали злые маски,

Того маэстро окружив,

Что положил начало сказке,

Собой всего его сокрыв.

Кружился дикий и безумный

Коварных ликов ураган,

И вихрь исчез внезапно шумный,

Манеж покрыл густой туман.

В нем робкие шаги, дыханье,

Вдруг смех послышались. И вот

На свет не божие создание,

А существо-урод идет.

Лицо косое гримом белым

Сокрыть пытается, на нос

Рукой кривой своей несмелой

Он красный жгучий цвет нанес.

В костюм аляповато яркий

С заплатами одет юрод.

И вид его плачевно жалкий

Растрогал городской народ.

Но грустный арлекин слезами

С лица улыбку смыть не мог.

Бездонно черными глазами

Он был и будет одинок,