Захотелось стянуть туфлю и швырнуть ею в ухмыляющуюся физиономию рыжей, а толстушку Фенеллу придушить лентой от корсета. Немного, самую малость.
Чтобы так сильно не улыбалась.
— Весь яд сцедили или ещё остался? — ровно поинтересовалась я, стараясь сохранять благородную невозмутимость.
Я ведь принцесса как-никак, а не девочка с рынка. В отличие от этих представительниц знатных фамилий.
Но от одной реплики всё же не удержалась:
— А я всё гадала, почему ты, Феня, сразу к гадюке направилась. Оказывается, всё просто! Увидела в змее родственницу.
Принцесса слегка позеленела. Не то от моих размышлений, не то от яда, который в ней всё ещё оставался.
— Светлым не место в мире тёмных! — воинственно сжала она руки в кулаки. — Это из-за вас, из-за ваших подспудных интриг наш мир теряет силу!
О чём это она? Спросить я не успела. Даже толком не успела удивиться, когда за спиной неожиданно раздался сексуальный баритон его темнейшества:
— И часто вы разбрасываетесь голословными обвинениями, дэйя?
Фенелла побледнела, Алистрина чуть слышно хмыкнула. Кажется, она заметила приближение Саварда, потому и вовремя притихла. Да и Блэй с Малэйн встречали жениха невинными взглядами нежных, кротких созданий.
— Но история гласит… — попыталась оправдаться Фенелла.
— В том, что сейчас происходит в нашем мире, виноваты и светлые, и тёмные.
Я ничего не поняла, но то, что тёмный вступился за меня, приятно удивило. Неприятным оказалось другое: увидеть рядом с Савардом двух Коршунов — Ивара и широкоплечего молодого мужчину с короткой стрижкой.
— Уже успели подружиться со своими иргилами, дэйи? — участливо поинтересовался владыка.
На прогулку я собиралась в спешке, а потому дальнейшее знакомство с мопсом и вороном пришлось отложить до вечера. Наказав служанкам позаботиться о животных, я поспешила на улицу, где и произошла эта неприятная стычка Фенеллой.
— Мой иргил чудесен! — сказала Блэй, глядя на Саварда большими влюблёнными глазами.
Видимо, тоже влияние его магии ощущает. Как и я сейчас. Мне снова хотелось скользить взглядом по его красивому, благородному лицу, я снова желала тонуть в его глазах, снова мечтала о его губах…
Если бы ещё Ярнефельт при этом на меня не пялился, вообще не отвлекалась бы от столь упоительного занятия. А так взгляд нет-нет да и соскальзывал на пернатого хама, и приятное томление внизу живота, вызванное появлением его темнейшества, сменялось ощущением тысячи маленьких костерков, вспыхивающих под кожей.
