Неожиданно чувствую: верёвка ослабла. Тут же подтягиваем её снова, и снова она слабее становится: это они приближаются к берегу все ближе и ближе. Так и вытащили их.
Когда Володя вывел Надю из реки, Пашка первая кинулась к ней. – Надька, прости меня, дуру старую!
Та только головой и рукой мотала, показывая ей, что не до неё сейчас и она на неё не сердится. Мне даже показалось, что та чем-то даже очень довольна. – Странно, впервые вижу человека, которому доставляет удовольствие оказаться в холодной воде! А, может, здесь что-то не то?
Махнув на этих ненормальных женщин, скручиваю веревку и устало бреду, мимо сидящего без сил Володи Один на берегу. Отправку, конечно, придётся задержать. Всем нужно успокоиться, а искупавшимся – переодеться. Да и не успели некоторые: палатка Тамары и Жени только-только началась сворачиваться. – И о чём люди думают? Ведь им же было сказано: отправляемся!
Так и сидим на берегу, ждём их. Первым появился Володя Один. Сел рядом и, молча, закурил свою козью ножку. Только через час мы благополучно отплыли. – Прощай, место нашего массового купания!
Солнышко старательно убаюкивало нашу бдительность. Но мне уже с утра хватило приключений, и коварный характер Маны теперь не мог так просто воспользоваться нашей беззащитностью. Мы с лоцманом смотрели далеко вперед, стараясь увидеть ещё издали завитки воды на порогах и принять меры. Тем более что мы с Володей Один, теперь стоя на двух рулях, уже сработались и понимали друг друга с полуслова.
Плот шёл по Мане уже четыре часа подряд. В этот раз на месте второго рулевого был Женя. К счастью, всё обошлось без происшествий. Но погода заметно испортилась. – Где прежнее солнышко? Где безветренная и безмятежная погода?
По небу то и дело набегали темные грозовые облака, сталкиваясь и объединяясь в ещё большие. Поднялся ветер. Показались два утеса, как два близнеца, стоящих на страже выхода из реки.
– Кажись, гроза будеть. Давай-ка к берегу! Надоть привал делать. Вон на той поляне! – и Григорич показал пальцем на приличную поляну, которая заканчивалась этими утесами.
Только я привязал плот к берегу, как небо продырявилось: дождь сначала закапал, а потом полился как из ведра. Свою палатку уже ставил под сильным дождем. – Интересно, надолго ли он? Уже кушать хочется. А как же костёр? Может, полог сделать? Дождь-то, видно, надолго. Да и мокрым ходить надоело: пойду-ка в лес, за дровами. Но сначала – полог!
Когда принёс жерди для полога, Григорич уже раскладывал на мокрой траве широкое полотно из двух слоёв полиэтилена. – Ну, вот, не зря, говорят, что у дураков мысли сходятся!
