– Примирения? С тобой? С твоей матерью? С той, что убила столько людей?
– Не надо так громко… ты тоже убивала.
Убивала?
Нет…
– Твой отец сам решил отпустить руки отправиться в мир мертвых. Твоя мать не желала спасать его!
Он нахмурился.
– Поговорим?
Он вытер окровавленный кинжал о белую рубашку, и на ней остались алые следы.
В пустой темноте появилось два бархатных красных кресла, стоящих друг напротив друга. Рядом горел рыжий огонь.
Я встала на ноги.
– Не о чем мне с тобой говорить…
– Уверен, что есть,– его голос холодел с каждым новым звуком.
Я понимала, что не могу воспротивиться ему, а потому пришлось подчиниться.
Я спокойно прошла к креслу и села в него. Довольно мягко.
Кристиан с кинжалом в руках сел напротив меня.
– Ах, да…
И кинжал растворился в его руке.
– Чтобы не смущать…
Смущать?
Меня еще никогда не смущал окровавленный кинжал!
Которым убили Эда…
– И что?– спросила я.– Я жду.
На его лице появилась острая улыбка.
– Я хочу, чтобы ты поняла одну вещь, Алиса.
– Говори.
– Я не враг тебе. Ты – моя сестра.
Я выгнула бровь.
– Правда? И что с того? Что с того, что я – твоя сестра – не могу быть тебе врагом. Моя мать была врагом для своей сестры. Не убедил.
– Но мы с тобой – не наши матери. Мы – совсем другое дело. Я – твой брат. Я готов сохранить тебе жизнь при условии, что ты вернешься в семью.
В семью?
– Ты отстранилась от нас,– продолжил он,– твоя семья – я и моя мама. Мы позаботимся о тебе. Она готова принять тебя, как дочь, если ты будешь хорошо себя вести.
Никогда не поверю!
Даже во сне этому не бывать!
– Хочешь секрет, братик?
Он недовольно посмотрел на меня.
– Ты и твоя мама никогда не станете для меня семьей. Вы не моя семья? Уяснил? У меня есть семья! Безликие Боги, наши друзья, Убежище… там моя семья! И у меня есть дом! «Золотой лотос», который ты уничтожил! Вот моя семья!
– Ты такая наивная, такая глупая, такая…
– Ну-ну, договаривай!
– Безрассудная…
Молчу.
– Скоро все твои друзья умрут,– заверил он меня,– я получу абсолютную власть, а ты… станешь рабыней в Парящих Чертогах и каждый день будешь сожалеть о том, что отказала мне в милости.
Милости?
Рабыней?
– Вот только врать не надо, Кристиан,– резко оборвала я его.
Его взгляд посерел.
– Мы оба прекрасно знаем, что Лилит не оставит меня в живых ни при каких условиях,– едко отбросила я.
– Ты так думаешь? Ох, когда весь мир будет в моем распоряжении, то я позволю себе многие капризы! Я заставлю ее меня слушать. И ты станешь рабыней.
Капризы?
Заставит мать слушать?
