Мне ничего не оставалось, как последовать за Лилит в беседку. Здесь оказалось довольно мило. Хорошо иметь такую в деревне или на даче. Два белых бархатных кресла ждали нас.
– Присаживайся, Алиса,– Лилит вела себя крайне вежливо.
Я села не без опаски. Оказалось мягко.
Чувствовала я себя крайне напряженной. А как иначе? Мой заклятый враг предложил мне разговор по душам.
Мы сидим друг на против друга. Повисла неловкая пауза. За это время я успела осмотреть ее с ног до головы десять раз.
Ноги стали выглядеть моложе, атласное белое выходное платье, мягкий мех, элегантный вырез и декольте, белые туфли на высоком каблуке. Лицо лишено морщин, заостренные черты. Зеленые глаза с пурпурным искрящимся зрачком. И белые волнистые волосы по плечи. Отсутствие безымянного пальца на правой руке совсем не удивляло в сравнении с тем, как она помолодела на вид.
– Как ты?– спокойно спросила она.
– Зачем мы здесь?– не выдержала я.
– Если скажешь, что идея генерального сражения принадлежит Эду, то разочаруешь меня на всю оставшуюся жизнь.
– Это моя идея.
– Похвально. Рискнуть жизнями всех людей ради спасения одной… как ты спишь, Алиса?
Это вопрос с подвохом, я правильно поняла?
– Уже спокойно,– такой же ответ с подвохом.
И легкая улыбка на ее лице.
– Ты хотела поговорить,– напомнила я.
– Да. Я не могу позволить тебе бездумно сражаться с нами. Я хочу, чтобы ты знала, что лежит в основе этой войны. Всех войн.
В основе?
– Слушаю,– мой сухой тон.
Ответ, который я никогда бы не подумала услышать на этот вопрос:
– Любовь.
Увидев мою озадаченность, Лилит пояснила:
– Видишь ли, Алиса, я была нежеланным ребенком в семье. Мать меня не любила, потому что я испортила ей молодость. Так она говорила. Родив меня, она перестала быть такой красивой, как раньше. А потом родилась Оля – желанный ребенок. Мне пришлось соперничать с ней за внимание и любовь родителей. Можно ли сказать, что я ненавидела свою мать? Возможно… Но, как каждый ребенок, я нуждалась в ее любви. Теперь ты понимаешь, что Последняя война началась на базе соперничества двух сестер за любовь матери. Этому предшествовало все.
У меня не нашлось слов.
– Так же и наша с тобой война началась с любви. Ты любила своего дядю, а я Кристиана. Все, что я делала, я делала из-за любви к нему. Я лишила тебя дяди, потому что… хотела, чтобы ты испытала ту боль, какую почувствовала я, потеряв сына. Соперничество сестер зашло слишком далеко, как ты можешь понять. Алиса, я хочу, чтобы ты понимала, что на войне мы сражаемся не за любовь, а из-за любви. Это чувство может быть, как прекрасным, так и перерасти во что-то нечто ужасное, как ненависть или зависть. Но, какая бы она ни была, она лежит во основе всего.
