Досужие рассказы Сатаны | страница 7
Сидя на облаке, я ожидал аудиенции у Всевышнего. Мне не терпелось донести Ему о своих наблюдениях, а Он, похоже, не торопился встречаться со мною. Должно быть, ассистенты, ангелы канцелярские, доложили хозяину о моей подозрительно радостной физиономии.
Допущенный к трону, я предметно доложил Господу о виденном и слышанном мною среди людей. “Не только восхваляют Тебя, великий Боже, – твердо произнес я, – но и плачут в раскаянии за содеянные грехи. И плач людской становится громче день ото дня. Ты знаешь об этом не хуже меня. И известно Тебе, кто увлекает грешников на светлый путь угрызений совести – это я, верный Твой Сатан! Но отчего замалчивается заслуга моя? Разве слезы раскаяния жиже слез радости?”
Господь Бог молчал, обдумывая ответ. “Сатан, слушай Меня, – изрек Он наконец, – выпрямим кривое, и восторжествует справедливость, ибо повинный вопль равноценен благодарственной радости. Я наставлю пророков Моих на земле, пусть возвысят глас свой, к покаянию зовущий. Сообразно с этим и слава твоя ярче воссияет. Установим впредь, что плач людской – почетное наследие Сатана, а выражение любви Небесам – благодать Божия!”
Вот как отвоевывалась заслуженная мною доля признания, а преуспел ли я, облагораживая свое реноме – это уж вам, читателям, судить.
Кое-что о воздаянии
1
Нет, не всегда веселы хасиды города Божина. Есть причины для печали, и самая основательная из них – уход праведника из мира живых. Вот и сегодня местное иудейское племя – и хасиды и просвещенцы – все без разбору провожали в могилу благочестивого Ашера-водовоза.
Безвременно умер Ашер. Надорвался на тяжелой работе. Изо всех сил своих старался угодить людям. Бочки наполнялись свежей водой ежедневно в каждом доме. Рассеянным напоминал Ашер, мол, пора восстановить запас. Попить да поесть никто из виду не выпустит, зато руки омыть перед трапезой порой забывают, а потом выдумывают оправдание, дескать, воды не хватило.
Город души не чаял в своем водовозе. Не только за доблестный труд, но и за честность. Хоть и неимущим был Ашер, а гроша лишнего не брал. Недужным сам доставлял воду в дом, а с тех, кто бедней его, вообще не брал плату. Заповеди Божьи исполнял строго, без послаблений. А, главное, не кичился этим, и никто и никогда не слыхал от него нравоучительного слова. Может, поэтому и был он всеобщим любимцем?
Говорят, и в хорошем вине есть осадок. Это, Боже сохрани, не намек на винолюбие Ашера. Только бокал в субботу, да еще в праздники Пурим и Песах – вот и все, что позволял себе водовоз. Грубость профессии не подталкивала Ашера к хмельному зелью, но породила склонность к неделикатным выражениям.