– Рассказывал я историю каждому в отдельности и всем вместе. И произвела она действие обратное тому, на которое я рассчитывал.
– Выражайся яснее, мудрец!
– Постараюсь. Так вот, бедняк перестал покупать самую дорогую рыбину. Удовлетворяется теперь мелкой рыбешкой. Деньги откладывает. Жене и деткам новые одежи справил. Субботу почитает, но без прежнего воодушевления.
– Догадываюсь, каков ход его мысли. Он узнал себя в твоей притче. Ради благой жизни на Небесах он жертвовал достатком в этом мире. А из рассказа уважаемого мудреца вышло, что воздаяние получил он на земле, причем деньгами. Вот и подумал твой герой, мол, через лишения стремишься к святости, а награда все равно выходит бездуховная, так не лучше ли не транжирить деньги понапрасну, да обрести то же самое, притом свое, а не чужое!?
– Богача словно подменили, – продолжил мудрец, – перестал подшучивать над бедняком. На рынке выбирал самую дорогую рыбу, а трутней-предсказателей на порог дома не пускал.
– Все ясно мне. Богатей смекнул, что байка твоя на него намекает. Понял свою ошибку: не голодранцу, а ему, толстосуму, пристало обладать самой лучшей рыбой. Сообразно с тяжестью мошны почитать субботу надобно – так скорее обретешь доброе место в будущем мире, а на земле отвадишь наглеца не по чину покупать.
– Прочие же обыватели местечка не приняли на веру нашу с тобою быль, – печально признался мудрец, – не последовали примеру благочестивого бедняка. Скорее умалили, нежели прибавили рвения к исполнению заповедей.
– Понять их легко. Послушав сказку твою, сообразили, мол, не обойтись без чудес, чтобы обрести достаток в награду за праведность. А не лучше ли, чем на чудо уповать, больше трудиться?
– Заметил я, что историю нами вместе придуманную, ты “моей” называешь. Почему?
– Не знаю, право. Так вышло…
– Боюсь, не из скромности. Сдается мне, что ты нарочно меня в дебри завел! Потешиться хотел?
– Ну-ну, мудрец, угомонись. Уж больно ты разволновался. Стакан перед тобой, отпей. Это вода из райской реки Гихон. Она целебная – успокаивает и утешает.
Неизбывные оковы
1
Мне часто приходится совершать деловые поездки, а, вернее, полеты на землю. По простоте сердечной читатель полагает, что имеет основания интересоваться у меня, мол, для какой такой надобности Сатану спускаться с благословенных Небес к грешным людям? Уж не каверзу ли затеял? Бдительность ищет подвоха. Подозрительность его находит.
Я привык к предвзятым мнениям людей обо мне. Стойкость предубеждений – не самая большая слабость человеческая. Есть душевные изъяны похуже, и об этом речь впереди. Возвращаясь к любопытствующему и настороженному читателю, отвечу: “Я являюсь к смертным для их же пользы и творю добро!”
