– Осторожнее, – шепчу. – Это чертовски больно, если наступить. А ты босой.
Я подхожу ближе и расчищаю ему дорожку. После чего театральным жестом показываю, что путь совершенно безопасен. Матвей усмехается с дьяволятами в темных глазах, но губами складывает вежливое “благодарю”.
Он относит Криса в спальню и долго не возвращается. Любопытство берет верх, так что я заглядываю в комнату и чувствую, как сжимается сердце от умиления. Кристиан что-то шепчет сквозь полудрему, отказываясь ложиться спать. Он не может открыть глаза от усталости, но продолжает спорить из последних сил.
– Не хочу, – бурчит он. – Утром тебя не будет рядом, ты уйдешь по своим делам.
– Мама отпустила тебя на три дня. Сегодня только первый, Крис.
– И он еще не кончился. Еще рано…
– Ты спишь, – Матвей целует сына в макушку, заодно прижимая его к подушке.
– Нет, не сплю.
– Хорошо, ты не спишь, но я вот точно скоро вырублюсь. Мне нужно отдохнуть, чтобы завтра провести с тобой день. Ты же не хочешь, чтобы я весь день ходил сонным? Тебе будет скучно со мной, Крис.
Крис задумывается. Он прикидывает, что ответить, а Матвей использует затишье. Он снимает с сына джинсы и укрывает одеялом, дотягивая его до самого носа Криса.
– Спи, упрямый, – произносит едва слышно Рубежанский.
Крис ничего не отвечает. Он уже спит.
А мне бы уже проснуться…
Я так очаровалась ими обоими, что испытываю болезненный укол в сердце. Это ведь не моя семья. Не мой сын и не мой муж.
Не моя жизнь.
Я возвращаюсь в гостиную и бросаю взгляд на часы. Странно, что там не двенадцать ночи, это было бы очень иронично.
– Спасибо, что помогла, – произносит Матвей, прикрывая дверь спальни. – Я не очень понял, что это было, но я оценил.
Он смотрит испытующе, а я пытаюсь найти безопасную точку на стенке. Я слышу его шаги, понимаю, что он подходит ближе, а внутри бьется два противоположных желания. Уйти побыстрее или остаться. Узнать его ближе или перестать, наконец, играть в опасную игру.
Это ведь не доведет до добра.
Я уже чувствую, что смотрю на Рубежанского иначе. Словно накопилась летальная доза его присутствия. Все его уверенные жесты, развороты мускулистых плеч, сексуальные полуулыбки и хитрые усмешки. И он оказался заботливым отцом, а это вообще против правил! Ни одно женское сердце не устоит перед таким.
– Ты не разговариваешь со мной? – он подшучивает, замечая, что я по-прежнему стою к нему спиной. – Или хочешь поговорить о деле?
Его голос становится серьезным. Холодным, как в том лифте… Я разворачиваюсь, не желая разговаривать с ним, как с врагом. Я выдавливаю легкую улыбку и замечаю, что он расстегнул еще одну пуговицу на груди. А рукава закатал так высоко, что они тесно обтягивают налитые загорелые руки.
