Как бы начать?
С одной стороны, надо бы с самого начала, с того момента, когда все началось, но если позволите, я пока отложу очень непростой для меня рассказ.
Когда я говорила, что не рисую красками, это была отчасти правда, так как иногда мне приходилось брать в руки цветные карандаши, чтобы стать палачом. Я не нахожу жертвы, они сами находят меня, как бы далеко я не сбегала, где бы я не жила. Поверьте, десять лет я скиталась в надежде, что они не смогут догнать меня, но Тень никогда не позволял мне остаться одной.
Один раз я его почти увидела. Это случилось в маленьком городке, уже стемнело и ко мне в очередной раз прямо на улице обратились с фразой о том, что их послал Человек-Тень. Это было немного странно, поскольку, обычно, они находили меня дома. Поэтому я быстро спросила их, где тот, кто рассказал обо мне. Дряхлый пикси махнул рукой в сторону узкой улицы и там, около стены, действительно виднелся темный силуэт.
Я побежала.
Он это заметил и рванул вниз по улочке, перепрыгивая на ходу через мусорные баки. Впервые я увидела его, пусть в плаще и только со спины, но я не могла упускать шанс и бежала со всех сил. Он был быстрее. Темно, вещи под ногами, испуганные кошки, брызги от луж.
Задыхаясь и морщась от боли в боку, я громко закричала:
– Постой! Я только хочу спросить! – и не в силах дальше бежать, ухватилась рукой за влажную каменную стену. – Спросить… за что… за что?
Фигура в темном плаще исчезла. Он существует. Я видела его.
А потом я вернулась к пикси, который с надеждой в глазах ждал меня.
Понимаете, самое страшное то, что они все благодарили меня.
Говорили спасибо. Мне. Их убийце.
Моя темная сторона, о которой я хотела бы никогда не знать: когда я рисовала цветной портрет человека или другого существа, он умирал, точнее, просто исчезал, как и мой рисунок.
Я много лет не отрывала взгляда от листа в ту последнюю минуту, когда под воздействием моего дыхания, рисунок, вдруг, начинал таять и я прекрасно знала, что с тем существом, портрет которого я рисовала, сейчас происходит тоже самое. В эту самую секунду они еле слышно шептали «спасибо».
За что?!
Я научилась не плакать. Научилась почти не смотреть им в глаза. Только когда все заканчивалось, убирала опустевший лист в специальную папку, которая уже распухла от бумаги, включая тот первый, пожелтевший и смятый лист, лежащий на самом дне. Пусть его не было видно, но я знала, что он там. Он всегда был со мной, в остатках моего сердца.
