Как только я сюда переехала, они стали пару ночей, каждый месяц приходить в мое кафе, потому что, как оказалось, могли пить и есть то, что я рисовала для них. Те самые черно-белые рисунки, которые я облачками выдувала из бумаги. Во время их визитов, Хосс старался спрятаться за прилавком, иногда выглядывая, словно затаившаяся и испуганная мышка.
А я просто улыбалась и расставляла блюдца, сажала на них нарисованные необычные пирожные и бокалы с кофейными напитками. Даже, если лунным людям что-то нравилось, они не могли сказать ничего, кроме печальных стонов.
Одна девушка, обычно, присаживалась за прилавок, напротив меня. Я пыталась с ней говорить так, как будто она мне и вправду отвечала. Иногда на ее полупрозрачном лице проскальзывала улыбка, словно память из прежних дней.
Сегодня все прошло как обычно и через пару часов лунные люди поплыли к выходу, все кроме этой девушки и когда за дверью исчез последний обрывок легкой одежды, она быстро оглянулась и вдруг, посмотрела на меня в упор своими русалочьими глазами.
Большими, блестящими и тонко запела.
– Йованка, что она делает? – выглянул Хосс наверх. – Эй, Йованка!
Я не отвечала.
Не отрывая от меня глаз, девушка начала пятиться к выходу, делая зовущие махи рукой. Ее одежды развивались как на ветру.
Я последовала за ней.
– Да стой же! – Хосс пытался удержать меня за кофту сзади, но только скользил по полу.
Продолжая напевать, девушка выскользнула на улицу и стала вести меня к океану. В голове была абсолютная пустота, только в груди, как будто бились волны. Хосс куда-то исчез, но я ничего не замечала, лишь ее глаза.
Вскоре, мы по темным улицам спустились к причалу, откуда обычно и появлялись лунные люди.
Ближе, еще ближе.
– Йованка, стой! – послышался приглушенный голос.
Сильно хромая на одну ногу, без палки, изо всех сил ко мне бежал старый енот, которого еще поторапливал неуемный Хосс.
– Девочка, остановись!
«Что мне сейчас их слова…»
Сделав последний рывок, Дядюшка схватил меня за обе руки, заставляя нагнуться к нему:
– Смотри, смотри на меня, слышишь!
Не отрывая глаз от своей цели, я все еще стремилась в воду, мягкую, поглощающую.
Енот, не сдаваясь, обхватил мое лицо лапками и повернул к себе:
– Ты не одна! Мы с тобой, ну же! – отчаянно говорил он.
Наконец, я насильно посмотрела на пушистую мордочку и включилась:
– Дядюшка!? Что вы здесь делаете?
Старый енот обмяк и из его глаз покатилось несколько слез:
– Вот почему я всегда боялся, когда они к тебе приходили. Они могут увести с собой только тех, у кого много печали в душе. Как хорошо, что все обошлось.
