– Этим летом появился. А какая разница?
– Думаю, есть разница. Послушай, я действительно никогда не отличался особой верой в богов и в легенды, но… Давай работать с теми фактами, которыми мы располагаем. Бабушка Агата считала, что увидела в небе знамения, предвещающие начало столетия разрушения, падения печатей и пришествия бога тьмы. Этим же годом на твоей руке появляется знак города, который считался сосредоточением вселенского зла. И в этот же год погибают уже две молодые девушки, говоря перед смертью «Neiteramo», что в переводе, как выяснилось, означает «ад во мне».
– В переводе с какого языка? Откуда ты знаешь перевод?
– Джеймс перевел. Я не спросил пока с какого языка. Вся эта информация падает, как снег на голову!
– Не то, чтоб я был подозрителен… Но эту фразу никто не мог перевести. Надо очень серьезно поговорить с этим Джеймсом.
– Да. Давай уже поедим. Этот аромат сведет меня с ума. Я сейчас умру от голода. У меня тут где-то были вилки, кажется…
– Ага, были… Точнее была. Одна. Дрейк, Дана принесет посуду. Она, наверное, уже пришла, пока мы тут говорили.
– Да, точно… – он присел на стул. – Я понимаю… Понимаю, почему ты не хочешь, чтоб твои друзья знали о тебе… – Он посмотрел на Рауля. – Тяжело, когда на тебя смотрят, как на бомбу с часовым механизмом. Ожидая, что вот-вот рванет и случится что-то ужасное. Но, Рауль, ты правильно сказал, я говнюк, перешедший от слишком хорошей жизни на сторону зла. Но я побывал на самом днище этой жизни во тьме. И могу тебе советовать. Как ты заметил, у меня дома одна кружка, одна тарелка, ложка и вилка. Уединение – это здорово. А вот одиночество, напротив. Твои друзья замечательные. Даниель, Гера, Лорел, Дана… Они тебе верят и будут с тобой, что бы ни случилось. И они примут тебя любым. Скорее всего, нас ждут трудные времена. А может и нет. Но, однажды все тайное становится явным. И пусть друзья узнают все от тебя, а не когда случится что-то непоправимое.
Рауль вздохнул:
– Главное не от тебя. Идем уже. Возьми картошку, – он пригладил русые волосы рукой, но они все равно встали торчком. Рауль имел грубоватые черты лица. А легкая небритость и торчащие волосы придавали образу толику легкомыслия.
Парни вышли из кухни в гостиную. Даниель обнимал Дану, которая уже расставила тарелки на стол, и увлеченно рассказывала Джеймсу о том, как шли их школьные годы.
Дрейку показалось, что Джеймс быстро нашел со всеми общий язык. Он казался очень коммуникабельным и смеялся над рассказами Даны о том, как в школе она мазала стул брата клеем.
