В наказание за неуспеваемость я должна рассказать о себе репортеру "Недельных случайностей". Корреспондент – женодевушка не первой свежести. Родинки на ее щеке похожи на созвездие.
– Майя, ты…
Я люблю учиться. Все равно чему – процесс, как ни странно, для меня важнее результата. Поэтому оценки последнее время не ахти.
Я люблю Бервик? ЛЮБЛЮ я Бервик? Люблю? Я?
Бервик-на-Твиде – место странное. Прижатые промозглым небом крохи-домики, которые крайне редко вытягиваются выше третьего этажа; море, скалы и вереск; потерянные души штабелями бросаются с утесов.
Нет, я не люблю Бервик. Я люблю спать и раннее утро. Люблю пончики "Dunkin' Donuts" с лимонным кремом, Фредди Меркури и кофе; неважно в каком порядке. Но кофе мне пить запрещают, Фредди умер, "donuts" в Бервике нет; ближайший – в Эдинбурге. Помню, как однажды родители нас достали, и мы с Люком уехали туда; пили "колу", кофе, ели все подряд, мучались с надувшимися животами, и это был, наверное, самый лучший день моей жизни.
– Майя, как ты проводишь свободное время? Как сейчас развлекается молодежь Бервика?
О, я, кажется, оценила жестокость наказания мистера Ходжсона.
– Майя, тебе нравится ходить в театры? Библиотеки?
Как будто у нас их несколько штук. Но библиотека… Мог Люк пойти туда? Нет, читать он не любил. А вдруг?
– Майя, куда ты? У меня еще…
– Простите, мне надо бежать!
Книгохранительница оказывается книгохранителем. Нонсенс!
От витающей в воздухе пыли хочется скрыться на краю света. Вот-вот начну кашлять.
– Да, конечно, я видел его. Хороший парень, твой брат, тихий, – Люк на фото с ирокезом и банкой "Старого Карпа".
Прошу посмотреть журнал, который брал Люк. Смотрю. Непроизносимое название "Die Naturwissenschaften", картинки в стиле "управляемый ядерный синтез для чайников".
– Что это за язык?
– Фламандский.
– Такой язык на самом деле существует?
– Да, конечно. Похож на голландский или немецкий.
Никогда так остро не ощущала потребность в изучении фламандского языка.
– Где обычно сидел мой брат?
Иду за указанный стол. Листаю журнал, глупо верчу головой и пытаюсь понять, зачем Люк ходил сюда целый год.
Может, брат наблюдал за кем-то? Через улицу старое здание: стены из серого камня, в окнах – белые занавески. Надгробно-черная табличка с золотыми буквами гласит: "Гостиница Мощеный Двор. Все комнаты оборудованы ванной. Частная парковка. Настоящая еда". Мило. Чуть дальше по Уолкергейт неразлучные крыши: зеленовато-белая – городского совета и готически-черная – церкви Святой Троицы. Немного левее подпирает небо фортификационный вал; его завалило снегом, как и большую часть Бервика. Не зима, а сплошная пытка.
