Обязательными блюдами, были, конечно, рыба фиш – это когда с рыбы чулком снимается шкура, а рыбье тело перемалывается в мясорубке вместе с овощами, и прочими прибомбасами и все это обратно запихивается в шкуру! Это могли придумать только евреи.
А также гусиная шейка. Ну, и конечно, форшмак и вообще, селедка во всех видах.
Было весело. Хая и Нюра, как обычно, ссорились напропалую.
– Нюрка, ты зачем Розе сказала, что я у тебя фарфорового слоника украла? – кричала Хая через стол. Вместе они никогда не сидели.
– Я не говорила!
– Роза! Она говорила?
– Да, не помню я, – отнекивалась Роза, – всякое говорила!
– А! Всякое, значит и про слоников!
– Да, засунь ты себе этого слоника в свою вонючую задницу! – кричала Нюра.
– А! Это моя задница вонючая? – вспыхивала Хая. – А ты ее нюхала?
– Еще не хватало!
Стол накрывал хохот.
Дети, еще маленькие сидели под столом и играли в свои игры.
… Дети взрослели. Вылезали из-под стола, и уже на равных, подростками сидели за этим столом на посиделках взрослых. И постепенно узнавали, что жизнь местечка не такая уж тихая, благостная и провинциально уютная, как это им кажется.
Конечно, они не застали еврейских погромов, которыми славились тридцатые годы, а взрослые об этом старались не вспоминать и не рассказывать.
Но все же, все же….
Арик, как и его мать, ждал, когда, наконец, вернется насовсем отец, хоть служивший не далеко в Хакассии, но дома ему удавалось быть не чаще, чем раз в полгода на пару недель.
Война, обходившая стороной Красноярск и практически не изменившая быт местечка, подходила к концу. И ненужную теперь воинскую часть Иосифа, к радости жены и сына, расформировали за ненадобностью. Иосиф правдами и неправдами добился перевода в Красноярск.
За окном их дома качались на осеннем ветру макушки берез, но красный абажур с бахромой горел по-домашнему уютно. За шкафом возле родительской кровати, стоял стул с развешанными на спинке гимнастеркой и галифе, рядом со стулом стояли, как всегда начищенные до блеска офицерские сапоги.
Военная привычка: в случае тревоги мгновенно надеть форму, и вовремя прибыть в расположение части.
Ужинали как всегда поздно, потому что отец рано из казарм не возвращался.
Раздался телефонный звонок и, взяв трубку, отец изменился в лице.
Не говоря ни слова, он нырнул в свою офицерскую форму и на ходу бросил:
– Вызывают к военному коменданту!
– Доел бы! – только и крикнула Хая.
– Ты что? – Иосиф постучал себе по лбу, – не понимаешь! За мной, как никак генерал машину послал!
