О том, для чего нужен был этот мини спектакль, я догадалась уже потом по случайно брошенной Вахтангом фразе о своей давней мечте приобрести эту рощу. А вот господин посол, по-моему, так до конца и остался в полном неведении о своей роли в происшедшем. Ну, и бог с ним! Все равно, эта роща слишком хороша, чтобы служить для отправления культовых обрядов.
Далее знакомство с Манакарой продолжилось посещением пляжа с нежнейшим практически белым песочком и купанием в теплой как парное молоко воде местной бухты. Правде купались мы с опаской и с оглядкой, поскольку, по слухам, акулы тут иногда подходили практически вплотную к берегу. Пляжные развлечения были завершены выходом в открытое море на утлом суденышке с мотором. Чем дальше мы отходили от берега, тем страшнее было смотреть на горизонт, затянутый свинцово-серыми тучами, грозно надвигавшимися из самой Антарктики. Чем дальше мы отходили от берега, тем сильнее чувствовалась хрупкость суденышка, его неспособность противостоять такой великой стихии как океан и тем сильнее хотелось вернуться на земную твердь. Видимо, нас всех охватили одинаковые чувства, потому что уже через полчаса морской прогулки мы в один голос запросились назад на сушу, под сень реликтовых деревьев, поближе к столу с запеченными омарами.
Сразу же после ужина я, перегруженная впечатлениями, рухнула спать в одном из бунгало, построенных прямо на пляже, а остальные еще ходили в ближайший лесок то ли посмотреть на каких-то порхающих светлячков, то ли послушать каких-то ночных птиц и цикад.
Утро следующего дня встретило нас свинцовыми тучами. Это были те самые тучи, которые, вчера выйдя в открытое море, мы наблюдали на горизонте. За ночь эти дети Антарктики достигли Мадагаскара и начали методично вторгаться на его территорию. Собственно, нам тут уже нечего было делать. Все красоты мы посмотрели, все вкусности попробовали, со всеми людьми перезнакомились. После завтрака нам предстояло снова сесть на маленький самолетик и лететь назад в Антананариву. Дети же предвкушали обратную поездку на «Хаммере» через джунгли. Их даже не столько прельщало тесное общение с природой, сколько двухдневное отсутствие родительского ока и мудрых родительских наставлений. Они с таким энтузиазмом махали нам руками, когда наш самолетик стал выруливать на взлетную полосу, что казалось, создали дополнительный поток воздуха для нашего ускоренного взлета.
Самолет скоро набрал высоту и мы оказались в самой середине этих низких свинцовых туч. Тучки были совсем не безобидными, как потом оказалось, они несли в своих недрах грозу с градом. Но пилот был внешне совершенно спокоен, никаких сильных порывов ветра не наблюдалось, иногда только то справа, то слева вспыхивали то ли молнии, то ли зарницы. Грома слышно не было. Это меня немного успокоило, но надо было придумать себе занятие на предстоящие два часа полета. Наблюдать за землей было невозможно, потому что рваные клочки облаков закрывали обзор. И тогда я решила закрыть глаза и поспать. Если мне суждено погибнуть от молнии, то пусть это будет во сне. Так я и понять-то не успею, что со мной произошло. А вздрагивать каждые пять минут от каких-то странных сполохов за бортом – это только расшатывать свою нервную систему. Так я и сделала. Я прекрасно выспалась. А когда мы прилетели в Антананариву, я увидела, что пилот смог даже немного опередить этот грозовой фронт. Облака только начали со всех сторон окружать город. Мы успели выгрузиться, пересесть в машину, добраться домой и даже распаковать дорожные сумки, как начался дождь. Это был не просто дождь, это был ливень с грозой и градом. Про такие дожди говорят, что разверзлись хляби небесные. Я стояла у окна, смотрела на прыгающие по крыше градины и думала: « А если бы пилот не смог обогнать грозовой фронт, или мы выехали бы на полчаса позже, мы бы еще в небе попали бы в этот кошмар. Что бы тогда осталось от нас и от самолета? Видимо, нам еще рано покидать этот мир. Это скорей всего перст судьбы. Значит, я еще не все совершила из того, за чем меня прислали на эту землю. Надо постараться и сделать что-нибудь хорошее.».
