Когда девочка вернулась домой, котенок неуклюже бегал за фантиком на веревочке, а Надюшка сидела на диване и смеялась.
– Какая ты молодчинка, Таюш! Выкормила! – сказала она и крепко чмокнула младшую в щеку.
Таисия расплакалась.
Через несколько лет, когда Таисия уже была в училище, сестренка привела в дом жениха. Высоченный, широкоплечий, с курносым носом и светлым, улыбчивым лицом, он показался крошечной девушке сказочным богатырем. Чуть ли не с порога он поднял ее, закружил, как пушинку, и Таисию омыло рекой его доброй безусловной любви.
– Поставь, перепугал! – полушутливо проворчал отец.
Но Таисия не боялась. Она чувствовала покой и родство – куда выше кровного.
– Это мой Максим, – сказала Надя с гордостью.
Парень оказался приезжим, да и не удивительно. Откуда бы строгому, серому городу взрастить такую глыбу света и тепла? Он явился из Краснодарского края, смутно знакомого Таисии по раннему детству: там в какой-то деревеньке жил ее прадед по матери. Его самого она не помнила, только натруженные, в линиях въевшегося чернозема ладони, и землянику, теплую от их тепла. Максим сидел за столом, рассказывал о себе, о них с Надей, обо всем, и Таисия все больше убеждалась, что не останется он в этом городе. Уедет домой, к солнцу, и увезет ее сестренку, ее Наденьку…
Так и произошло. Всего через полгода после этой встречи Надя и Максим поженились. Свадьба была свойская, к простенькой одежде молодожены надели свои главные украшения – добрые, наивные улыбки. Отец сидел за раскладным дубовым столом, разливал по рюмкам водку и изо всех сил старался не заплакать. Говорил он мало, часто кричал «Горько!» и был счастлив тем горьким счастьем, что выпадает всем отцам, отдающим своих дочерей. Таисия сидела рядом с сестрой, и та то и дело хватала ее за руку.
– Я буду приезжать, часто-часто, – шептала Надя, уткнувшись в мягкую сестрину щеку. – И ты ко мне приезжай, слышишь?
Таисия кивала. Через день Надя уехала.
Больше вживую они не увиделись.
Надя писала письма, слала картинки, болтала с сестрой в скайпе. Она была довольна новым местом и новой жизнью. Квартирка у них была небольшая, они делили ее с Максимовым братом. Такой же широкоплечий и светлолицый, словно поцелованный летним солнцем, брат был с детства прикован к коляске – несчастный случай. Таисия видела его на заднем плане, но за все время они едва сказали друг другу что-то большее, чем «Привет». Брата звали Илья, и Таисия про себя окрестила его Муромцем – тридцать лет и три года… Надя все хорошела и росла – гладила свой большой живот и показывала снимки с последнего УЗИ. Они ждали мальчишку.
