Но кого же Мира представляла напарником в этих играх – реального партнера или виртуального?
Второй принцип гласил: «Смывай грязь мыслей и поступков с себя и других». Это вполне по силам. Особенно, если хватает тех и других. Когда казалось, что нервы порвутся, а мозги вскипят, на помощь приходил четвертый принцип об усиливающих преградах.
Как говорит древняя мудрость, все хорошо, что хорошо кончается. А еще – что все к лучшему. Так и должно быть. Иначе – только повеситься.
Девятый принцип: «Не останавливайся на избранном пути».
Вот на этом и остановимся.
Глава 11.
А счастье рядом
Когда Мира куда-нибудь отлучалась, Сергей вызывал на стену картину «А счастье рядом» и… любовался? Нет. Бесконечно изводил себя, глядя на переданные рукой соперника безысходность и затаенную чувственность. Раньше, забивая остальное, на первый план выходила обреченность: до крови прикушенные губы, грызущие изнутри сомнения, нарисованное позой и взглядом отчаяние… Безумная тоска по несостоявшемуся уносила вдаль, к человеку, который ждет где-то.
Где-то?! С недавних пор смысл толковался по-другому. Вик самоустранился. Навсегда ли – покажет время, но после того, как запечатлел Миру для новой картины, он просто ушел из их жизни. И даже пожелал счастья. Изображение кричало о немыслимом потрясении – от осознания обиды, что жизнь прошла мимо.
А счастье – рядом. Художник глядел настолько глубоко, что творение сказало больше, чем хотелось творцу. Счастьем, которое рядом, оказался Сергей. Мира еще не поняла это, но каждый день, прожитый вместе, приближал к пониманию.
Однажды Сергей собрался с духом и набрал номер Вика. Тот ответил мгновенно:
– Что-то с Мирой?
– С ней все хорошо. Я хотел узнать – картина «Счастье рядом» продается?
– Нет.
Сергей отключился. Каждое лишнее слово резало обоих по живому. Кроме товарных отношений обсуждать было нечего, а от продажи Вик сразу отказался. Искать варианты, настаивать или, тем более, вымаливать Сергей не собирался. По большому счету, он сейчас победитель, а Вик – проигравший. Так ситуация выглядит снаружи. Пусть так и остается.
Взор продолжала радовать репродукция. И оригинал, с которого картина писалась.
Поведение Миры постепенно менялось. Первоначальный запал, вызванный адреналином и взбудораженными, но не оправдавшимися надеждами, сошел на нет. Мира стала, как говорят про такое состояние, «шелковой и пушистой», в отношениях иногда прорывалась душевность. Ее ответные порывы – пусть даже благодарные, а не страстные, но по-своему тоже страстные, случались все чаще. Казалось, что жизнь меняется в лучшую сторону.
