В последнем он не мог быть уверен, поскольку не видел. Но у нее не было мотива оборачиваться. А у него был. К общему сожалению.
– Спасибо тебе, – сказала Мира, вновь забравшаяся в постель с ногами. – Прости за все. Когда придет время, я опять выберу тебя. Даже если твое отношение ко мне изменится. Обещаю. Мне было хорошо с тобой.
«А без Вика плохо», – вбросило гнусное подсознание.
Добавить оно ничего не успело: девичьи локти и колени проделали краткий путь до места, где их ждали и не верили, и Сергея обожгло сверху донизу. Губы припечатало сухой горячей влагой. Да-да, именно так, сухой, но влагой.
Его обняли, и он обнял. Его целовали, и он не отставал. На нем лежали, он не возражал и охватившими руками вдавливал еще сильнее, в себя, до треска ребер, чтобы горькая сладость невероятного излилась благодатью – пусть украденной у другого, но заслуженной долгой мукой. Сознание спряталось, поняв, что ему не рады, эмоции росли снежным комом и подстрекали события, которые не имели права произойти. Или имели? Между партнерами такое должно быть нормой. С другой стороны, можно ли назвать Сергея и Миру партнерами, если глядеть в суть?
Ситуация зависла, как летящий булыжник в остановившемся кадре: едва запустишь видео, камень-картинка однозначно продолжит полет по горизонтали, а реальный грохнется наземь. С природой не поспоришь.
Сергей не хотел спорить с природой. Но он был не один, а Мира напоминала такой же стоп-кадр с прыгуном в воду: уже оттолкнулась от доски, но вниз еще не долетела. Застыла в воздухе. Чувствовалась, что ее телу хотелось лететь, но тогда обязательна встреча с водой, а разум сопротивлялся. Или не разум. Никому не ведомо, что отвечает за сопротивление у девушек.
– Не надо, – тихо прошелестело над ухом Сергея.
Нет так нет. А в качестве контраргумента можно вспомнить тактику великих стратегов: не получается бороться с проблемой – не обращай на нее внимания. Сергей произнес:
– Тебе тоже спасибо. За выбор в мою пользу и за то, что терпела.
– Нет-нет, я лишь все портила. – Мира обняла его крепче. В районе шеи, где щекотало волосами и опаляло чужим дыханием, раздался едва слышный всхлип. – Со мной ты как в тюрьме, это не жизнь, а существование, которое с другой могло быть праздником.
Пора вставать, но Сергей не хотел расцеплять руки. Для этого существовал единственный путь: говорить. Нести трогательную или умную чушь, такую, чтобы растопила душу и разорвала сердце. Пока уши работают, Мира останется в его объятиях. И снизошло вдохновение, слова потекли, словно их годами собирали, будто драгоценности, и нанизывали на цепочку:
