«Не вернется», – с горечью констатировал Сергей.
«А вдруг?» – настаивал внутренний голос.
«Она ушла совсем, ушла к тому, о ком грезила со школьной скамьи».
«На свете нет ничего постоянного, – не соглашалось подсознание. – Чудеса случаются, и ушедшие навсегда однажды навсегда же и возвращаются».
Верить хотелось, но не верилось. И все же рискованных экспериментов с внешностью Сергей сторонился. И без того с его яростной любовью-ненавистью и неукротимой фантазией партнерши грани человеческого естества стирались, ориентиры терялись, горизонты исчезали. В любви Амелия не признавала ограничений.
Как-то вечером Сергей с Амелией возвращались с гладиаторских боев – зрелища, на которое у Миры не хватило бы духу, а желание сходить туда никогда бы не возникло. В жестоком побоище кровь текла ручьями, летели отрубленные руки и ноги, и боль была настоящей – за что народ и любил эту пародию на древние бои. Пародию – поскольку побежденный не погибал, его уносили, и он восстанавливался, чтобы через несколько месяцев опять выйти на ринг.
– Сейчас везде говорят о том, что Вик нарисовал новую картину, – рассказала Амелия. – Шум стоит межзвездный, только об этом и слышно.
– И о чем же эта картина? – вяло поинтересовался Сергей.
Сердце забилось, но он не показывал вида. Тема была опасной. И зачем Амелия ее затронула?
– Он нарисовал плачущую женщину с мудрым ребенком на руках.
– Опять с лицом Миры?
Вик взялся за старое?
Амелия помотала золотыми локонами из стороны в сторону:
– Нет.
– Отчего же шум? – Дыхание восстановилось. – Что крамольного в женщине с ребенком?
– Она плачет по-настоящему. Никаких спецэффектов: ни виртуальной графики, ни оптических фокусов, все реально. Так утверждают те, кто видел. Картина как-то связана с древней религией, от этого все и взбаламутились. Сначала было невозможно проверить, почему изображение плачет, верующие несли круглосуточную вахту и чужих близко не подпускали. Но Вик сам отдал картину властям, а те умудрились уничтожить ее во время опытов. Слезы объявлены мистификацией, но люди не верят, а узнать правду теперь нельзя.
Сергея больше беспокоили те картины, которые Вик отправил ему. На них не было посторонних женщин и детей. На них была Мира. Или они дышали Мирой.
Посылки доставил беспилотник, автотележке пришлось делать два рейса. Амелия вскрыла первый пакет. На нее, как из кривого зеркало, глядела Мира – спокойная, в отличие от своей нервно дышавшей копии, задумчивая, мечтательная.
