На кухне, оформленной в стиле русской избы, было тепло и уютно. В середине стоял большой стол, накрытый белой льняной скатертью с красным орнаментом по краям. Над ним кованая люстра с лампами в виде свечей. По бокам вдоль стен, на которых висели иконы, поместились два деревянных дивана с кучей ярких расшитых подушек. Все это напомнило Дмитрию детство, когда единственный раз мама привезла его в деревню к бабушке.
– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет… – улыбаясь, процитировал он.
– Скоро русский дух только и останется в книжках и музеях, – заметил Николай и вкатился вслед за гостем на кухню. – Ты садись, где тебе удобнее, а я сейчас все организую.
– Может помочь? – все еще чувствуя себя неловко, спросил Дима.
– Я справлюсь, – твердо ответил приятель и как‑то нервно, и раздраженно пожал плечами. Он достал несколько чашек и тарелок. – Порежь пока свой тортик, – попросил хозяин дома и протянул нож. – Я слышал, тебя на работе повысили? – вроде бы между делом поинтересовался Николай.
– Да нет, перевели в другой отдел. Я еще сам не разобрался, что за работа. Но пока что‑то мне не нравится. Вроде как штатный провокатор для выявления диванных революционеров, а в сущности наивных пацанов, которые просто верят в какую‑то выдуманную несуществующую справедливость.
Дима развязал бечевку на коробке с тортом, снял картонную крышку, посмотрел на розочки из крема и с сожалением произнес:
– Лучше бы я водки взял.
– У меня есть, – ответил Коля, чуть отъехал назад к холодильнику и достал оттуда бутылку «Столичной», колбасу, банку рыбных консервов и несколько свежих сочных помидоров.
Через полчаса, после того, как они выпили по несколько рюмок, разговор вернулся к работе.
– Я не очень понял, чем ты сейчас занимаешься. Что это за диванные революционеры, которых ты выявляешь? – спросил Николай, откинув спадающие на глаза волосы.
Дмитрий, хотя и был уже немного пьяным, заметил, что приятель спросил это только для того, чтобы самому наконец высказать то, что в нем давно накипело, и поэтому ответил коротко:
– Да я и сам не очень понимаю. Мне кажется, что все эти бунтари – обычные малолетки прыщавые, которым бабы не дают, потому что у них ни денег, ни внешности, ни мозгов. Сам таким был… – Дмитрий вспомнил жену и подумал: «А может таким же оленем и остался». – Гормоны бушуют, секса нет – виновата власть. Пройдет с возрастом, – добавил он.
– Вот и я о том, – начал Николай, еле дождавшись пока приятель договорит. – Кто‑то у нас наверху совсем от страха голову потерял. Вместо того, чтобы заниматься реальными террористами, которые давно уже здесь, рядом с нами, устроили охоту за всякими задротами… Думаешь, меня ранили где‑то в горячей точке? Да нет, у нас в районе! – Николай повернулся к холодильнику, открыл дверку и, видимо, не найдя того, что искал, резко её захлопнул. – Поставили нас на усиление к гаишникам, – продолжил он, глядя в окно. – Они остановили машину, спросили документы, а оттуда из калаша без всяких разговоров… полный рожок. Двух ментов наглухо и меня в бедро, чуть ниже жилета. И ведь не поймали их… Они по газам и умчались… Машину сожгли, а сами растворились в тумане.
