Лизонька капор применяла пред зеркалом, когда с мороза в комнаты ввалился "подшофе" Хвостнев. Облапил еë всю, сбил капор, засыпал снежной крупкой перелину.
– Душа моя, Лизонька, – дыша недельным перегарищем прогудел поручик Хвостнев, – в дым пррродулся-с, выдай мне на жизнь парочку купюррр.
И плюхнулся на пол, шутливо простираясь ниц.
Девушка побледнела как смерть. Отчего красный, неестественно пятнистый, румянец её, стал неприятно коричневым.
Шатаясь, Лизонька добрела до комода и вынула из шкатулки последние деньги.
Хвостнев, беззаботно цапнул хрусткие банкноты и вывалился в снежные объятия хохочущих женскими голосами саней.
Лиза закашлялась от назойливых струй холодного воздуха. Белый кружевной платочек, прижатый к бледным губам еë, привычно окрасился красным.
– Никакого доктора не будет, – прошептала Лизонька, – ничего не будет.
Она вышла во двор. Снег сыпал свои белые хлопья на еë неприбранные волосы. И таял на алых, искусанных до крови, чахоточных губах.
Петричкин выбежал из трактира. Он спешил помочь Лизе, спасти от неминуемой гибели.
Белый снег крупинками набился в его крупные слëзы.
На Невском гуляла нарядная публика.
Дамы в капорах, галантные кавалеры. И никто не видел плачущего Петричкина.
Даже снег.
Даже свежий снег, укутавший тротуары, не оставлял на себе его следов. Петричкин всë понял, и поплёлся обратно в своë унылое пристанище.
Бутылка чёрного стекла так и стояла откупоренная на столе. И никого вокруг.
Будто, кто-то настойчивый, подтолкнул его в спину…
И Петричкин заскользил по гладкой изнанке тёмного бутылочного горлышка.
Голоса… он услыхал множество голосов. И Лизонька смеялась звоночком…
Хвостнев был зол на себя и на прокурорского следователя Пятничкина. Допросная в "Крестах" была смрадна и по-зимнему холодна, до зубодробительности и желудочных спазмов.
А Пятничкин уже по десятому разу задавал въедливые вопросы Хвостневу про исчезновение Петричкина.
Меж тем, Хвостнева только черепушка трещала от выпитой вчера "беленькой". И более ничего не хотел он.
– Хвостнев, вы третьего дня были замечены у Петричкина, – бубнил следователь, – передали ему бутыль, как вы тут заметили: "на пробу, вдруг, дрянь какая", бутыль эту вы выиграли в карты у полковника Н*. И после этого никто Петричкина не видел. Так?
– Крррохоборры, – поручик грассировал, грозил кулаком в угол, плевался, – денег нет, ставят на кон дррррянь всякую, а ты за них, будь милостив, следователю ответ держи.
– Но полковник Н* в тот день был в своëм полку, что подтвердили его сослуживцы, – следователь, в который раз, терпеливо показывал Хвостневу протоколы опросов, – сам полковник недоумевает, зачем вы его приплетаете в эту историю, тем более, с отравлением.
