– Кто меня спрашивал? Уже ушли?
– Вот, – тихо сказала администратор, кивнув на борова.
– Эти? Несерьёзно.
Наталья Алексеевна полуразвернулась, оставив один локоть на стойке. Мельком оглядела всех, потом поманила пальчиком чернявого парня. Он растерялся, посмотрел на борова. Боров зыркнул на него, наверное, взглядом призывая не двигаться. Она снова облокотилась на стойку и сказала:
– Старею, да? Мне показалось, что этот чёрненький самый из них смышлёный. Ошиблась. Ладно, пойду я.
Она развернулась и не спеша направилась к лестнице. Когда добралась до середины пролёта, сзади послышался голос:
– Ну, извините, неправильно себя повёл. Вернитесь, давайте поговорим.
– Нет уж, лучше вы к нам, – ответила Наталья Алексеевна, привалившись поясницей к перилам.
Так и поговорили – на лестнице. Возвращаясь в номер, она с тоской подумала, что ничего от своего взбрыка не выиграла кроме того, что собеседник стоял ниже. Боров оказался отнюдь не тупым бандитом, а весьма продуманным переговорщиком, и в результате получил больше сведений, чем она. И ясно дал понять, что уехать из Успенска Трашкины не смогут, пока чужое не отдадут, и лучше бы ей расспросить племянницу и выяснить, куда её брат мог спрятать похищенное. Когда она попросила описать, как выглядит похищенное, боров ответил, что это пакет с деньгами, а какой может быть упаковка после того, как они побывали в руках двух пацанов, он даже предположить не может. Но была перед ответом борова такая крошечная пауза, после которой Наталья Алексеевна уверилась, что деньги не его. И это значит, что, если она отдаст ему пакет, истинный хозяин не должен об этом узнать. А для этого она вместе с новообретённой родственницей должна оказаться в Глинцах вслед за сестрой и племянником. И что теперь делать? Отдать полиции? Кстати о полиции, был ещё один скользкий момент в разговоре. Боров особо рекомендовал не связываться с Карташовым. Неужели за ней следили вчера вечером? Или, того хуже, прослушивали её номер? Ведь она описала его Соне, и племянница ответила, что это полицейский по фамилии Карташов, дочь его, говорят, в их школе учится, но она младше, и Соня её не знает. То есть и этот врёт.
К вечеру вышли поужинать. Соня ещё пыталась сунуть тётке свои жалкие деньги.
– Спрячь, – велела ей Наталья Алексеевна. – Вдруг потеряемся? И вообще, основную казну самостоятельная женщина хранит в интимном белье, а в кошельке держит только мелочь на текущие расходы.
