– Учитель, а гимназия… как я пойду?.. – через силу пролепетала Сагрит, попыталась встать и шатнулась. – Мне что-то… нехорошо.
Заган усмехнулся и давлением на плечи заставил её сесть обратно на кушетку.
– С такой лихорадкой тебе всего лишь «нехорошо»? Ты просто лабораторная находка. Останешься здесь до конца первого испытания, пока не выздоровеешь.
– А что скажут…
– Это не твоя забота.
Весь день он следил за состоянием подопытной. В прямом смысле насквозь просвечивал её взглядом, наблюдал изменения в организме, делал какие-то выводы и что-то записывал. Сагрит была не в состоянии задавать вопросы. Жар, озноб и незнакомая прежде боль, грызущая всё тело, скоро так сломили её, что Сагрит стала умолять наставника дать ей поспать.
Заган больше не тиранил её, как то было на уроках, и сразу организовал ей постель в одной из комнаток лаборатории. Но сон был недолгим, прерывистым и тревожным. Так, то засыпая, то просыпаясь, в горячке и дотянула до следующего утра, что пришло вместе с новыми симптомами.
Сначала кашель был сухим, трескучим, щекотал горло и больно стучал по груди. Затем, в течение дня, стал влажным, настырным, вечером к малочисленной мокроте добавилась кровь.
– Учитель? – в состоянии болезненного полузабытья просипела Сагрит. Она чувствовала себя хрупкой, готовой вот-вот разбиться в осколки. – Мне так плохо… помогите…
– Пока рано, – бесстрастно ответил Заган, делая какие-то записи. – Я и так максимально сократил срок инкубационного периода и ускорил процесс поражения организма. Если вылечу тебя раньше пика прогрессирования болезни, лекарство, что я в итоге изготовлю, будет помогать только на начальных стадиях заболевания. Значит, процент смертности людей будет значительно выше процента выздоровевших. Но если тебе совсем уж плохо, я могу перестать тебя мучить.
– Нет-нет… я… потерплю.
На самом деле, хотелось молить о лечении или умереть. Но Сагрит была бы не Сагрит, если бы не продолжила терпеть свои муки.
Вторая ночь прошла ещё хуже первой. Сквозь беспокойный сон подопытная стонала, плакала и бредила. К утру, проснувшись, точно в тлеющих углях, почти ничего не помнила, и стала захлёбываться кровью.
– Вот теперь пора, – объявил Заган, положил что-то на стол и приступил к лечению.
Холодные руки легли на раскалённый лоб. Ещё немного, и, точно круги на воде, по голове больной побежали чуть ощутимые волны, сначала тёплые, затем чуть прохладнее. После лба Заган водил руками по её вискам, шее, грудной клетке, и лёгкие волны послушно следовали за ними.
