— Ну, а ты — сын управляющего в поместье знатного эйса, какое место здесь занимаешь?
— Полагаю, где-то в серединке, ведь отец не слишком богат. С другой стороны, по здешним меркам у меня достаточно высокий уровень дара. Скажем, я ничем здесь не выделяюсь.
Я с улыбкой посмотрела на него. Он явно скромничает, я-то заметила, какими взглядами провожают девушки высокую стройную фигуру моего симпатичного друга.
— Наверное, то, что мы общаемся, повредит тебе? Нужно быть осторожными…
— Даже не думай… Извини, что не подошел к тебе в столовой… Жаль, здесь дурацкий устаревший уклад — парни едят строго на своей половине. По-моему, в наше время подобные разграничения выглядят странно.
— Ты, Лесс, настоящий друг, спасибо! Рада, что мы снова встретились.
***
Расставшись с другом в холле, я отправилась к себе. К моей радости, соседки в комнате не оказалось. За окном сгущались вечерние тени, я зажгла небольшую лампу на столе и, не теряя времени, взялась за переделку платья.
Переоделась в грязно-желтое безобразие. Еще раз осмотрела щедрый подарок мачехи — темно-серое платье — и убедилась, что все-таки ему поможет только полный перекрой. Вздохнула, оценивая объем предстоящей работы, и принялась распускать боковые швы.
Когда, уже под вечер, соседка вернулась в комнату, я уже вовсю портняжничала. Разложив заготовки будущего творения на кровати, я колдовала — без магии, с ножницами в руках — над выкройкой будущего шедевра.
Соседка молча улеглась на кровать и вроде бы принялась читать. Но я все время чувствовала ее взгляд на себе. Не особенно приятное чувство, но я делала вид, будто ничего не замечаю, хотя не могла и позабыть об оборотнице. Может, она не так уж и плоха? Все-таки, в разговоре с теми девчонками у входа в корпус она возражала, — значит, ей свойственна независимость в суждениях и стремление к справедливости.
Без советов моей милой Зоры портняжничать было сложно, — мы ведь с ней обычно вместе шили форму для служанок. Но я старалась, как могла. И ко времени, как глаза стали слипаться, наметала основные швы.
Оборотница вдруг нарушила молчание:
— Ты собираешься спать? Мне мешает свет от лампы.
На этот раз в ее голосе я не различила ни угрозы, ни насмешки. Нормальный тон. Отлично.
— Да, сейчас, — мой ответ прозвучал также ровно. — Заканчиваю на сегодня.
Я убрала свою работу и погасила свет. Умыться на ночь я смогу и при свете заглянувшей в окно Веолики — самой яркой и большой из двух наших лун. Улеглась под одеяло. Матрас на кровати был жестким, но ровным, а потому — удобным. Комната в лунном свете показалась совсем незнакомой: резкие причудливые тени от веток дерева за окном косо ложились на стену над кроватью соседки. Ниже, в районе ее подушки, светились два золотисто-зеленых огонька и я, вяло испугавшись, просто натянула на голову одеяло. Разум уплывал в блаженное небытие, и размышлять о мелочах вроде недружелюбно настроенного оборотня по-соседству уже не было сил. Я отвернулась к стене и сонно пробормотала, сама не знаю кому традиционное пожелание на сон грядущий:
