Не знаю, с чем я столкнулся, но логика бессильна перед данным парадоксом. В тот день на фестивале действительно столкнулись два автомобиля. И вправду выступал комик Уайден и шутил о стариках с деменцией. Конечно, эти подробности можно было узнать из газет, хотя выше я привёл доводы в пользу того, что газет Мёрфи не получал. Я всё еще сомневался и решил позвонить в отель «Симфония». Информация о том, что в тот вечер некий Кармэйн Уэзби действительно снял номер в их отеле, повергла меня в настоящее смятение. Как это возможно? Впрочем, мой рабочий день подходит к концу, и у меня ещё много дел на вечер, но я обязательно вернусь к этому вопросу завтра.
Буквально только что, перечитывая мною написанное, я обнаружил, что некий Кармэйн, снимавший номер в отеле «Симфония» и Лора, которую Мёрфи называл своей матерью, обладают одинаковой фамилией – Уэзби! Что это может значить? Существует ли Лора Уэзби в действительности, кем она приходится Кармэйну Уэзби и какое они оба имеют отношение к Мёрфи? А ещё нужно заметить, что в беседе с доктором А.А.Б. пациент разговаривал совсем не как пациент с кататонически-гебефренической шизофренией. За все месяцы пребывания в психиатрической больнице, несмотря на продолжительное лечение, в психическом состоянии пациента не наблюдалось подобных периодов просветления. Что же хотел сказать тогда Мёрфи доктору? Нужно завтра провести психиатрическую экспертизу с пациентом и выяснить у него подробности той беседы.
Дневник пациента
24 декабря, 03:30 ночи. Кармэйн Уэзби на связи. Сегодня я всерьёз задумался: существует ли на самом деле Кармэйн Уэзби и существовал ли раньше? Может всё, что мне казалось моей жизнью – всего лишь ложь, пелена и туман, заполонившие голову Мёрфи? Может я и есть Мёрфи? Вы, наверное, спрашиваете: а как же твои воспоминания? С каждым днём вся моя прошлая жизнь отдаляется в моей памяти, забирая с собой мою самоидентификацию. Я сливаюсь с Мёрфи, хаос его мышления и сознания посягают на мой здравый рассудок.
С самого утра он был бодрым, сразу после пробуждения начал весело прыгать по палате, надрывисто напевая неразборчивую чушь. Трудно передать словами его озорную увлечённость в этот момент: глаза его максимально округлились и выпучились, из раскрытого широкой улыбкой рта стекала слюна, в то время как его руки и ноги отбивали некий ритм вприпрыжку. Дыхание его участилось, сердце колотилось в бешеном темпе, а временами он пускал газы. Казалось, что это именно тот момент, когда телом его управляет ни я, ни тот третий и даже ни он сам – то было чистейшей воды бенефисом шизофрении. Тогда я впервые поддался влиянию его мыслительного настроя и почувствовал озорную детскую радость вместе с ним. Вот уже, казалось мне, прыгает ни Мёрфи, а я сам, как в детстве, на детской площадке, пока не видит мама. Вот, думал я, придёт сейчас мама, и я должен буду во время остановиться, пока она не заметит; а если заметит, то мне худо придётся. Но открылась дверь, и вместо мамы показался мужчина в белом халате. И вот я снова отчуждаюсь от дикарства Мёрфи и осознаю себя, своё местонахождение, время пребывания и положение.
