Анджело попытался улыбнуться, но и это ему не удалось.
– Думаю, твой папочка и сообщил тебе, Энджи.
– Из могилы?
– Какая там могила! Он никогда в ней не лежал. Не осталось тела для похорон. Твой отец попросту исчез. Помнишь? Как и Витторио. Твой отец жив, верно?
– Ты спятил.
– Где он, Энджи? Я не сделаю ему ничего дурного. Клянусь тебе, у меня нет причин для этого. Я всего лишь хочу поговорить с ним. Задать несколько вопросов.
– Он мертв. Ты хочешь задавать вопросы давно сгнившему покойнику?
Слушая, как Анджело говорит, Джьянни вспомнил, что именно так он, бывало, разговаривал еще мальчишкой: хныкал и пресмыкался, словно бы ожидая, что его вот-вот ударят.
– Я предоставляю тебе выбор, – заговорил Джьянни. – Либо ты скажешь мне, где твой отец, либо ты скажешь это молодчикам Дона Донатти, когда они отрубят тебе большие пальцы. Если ты скажешь мне, никто не пострадает и вообще ничего не узнает. А если сообщишь Дону, то можешь навеки проститься и с папочкой, и со своими пальчиками, а то и жизнью.
Лицо у Энджи, который собирался было что-то отрицать, вдруг словно бы начало оплывать, как масло на солнце.
– Джьянни, почему ты так обращаешься со мной? Ведь ты никогда не был таким, как другие, ты относился ко мне хорошо.
– А я и теперь отношусь к тебе хорошо. Только не будь глупцом, вот и все.
– Отец изобьет меня до полусмерти, если я тебе скажу.
– Его убьют, если ты не скажешь. И ты себе пожелаешь скорой смерти.
Анджело тяжело откинулся на спинку кресла, весь вдавился в нее, как будто хотел скрыться с глаз.
– Дерьмо, – простонал он. – Я всегда был никуда не годным лжецом.
– Это не так уж плохо. Иногда просто очень хорошо.
– Вот именно. Это ужасно. За исключением тех случаев, когда ты хочешь прожить какой-нибудь вонючий день и не лопнуть от злости.
Анджело толчком поднялся на ноги и принялся с отсутствующим видом ходить по комнате. Остановился перед закрытой дверцей шкафа и принялся медленно раскачиваться взад и вперед, как еврей, молящийся у Стены Плача. Потом, не меняя выражения, внезапно ударился головой о дверцу.
Дверца треснула в месте удара.
Анджело повернулся и посмотрел на Джьянни, сидящего в кресле. Глаза у него были пустые, со лба стекала струйка крови и каплями падала на рубашку. На несколько секунд Джьянни словно бы очутился в шкуре Анджело. Это было не слишком приятно.
Мэри Янг, как и Джьянни, первым долгом позаботилась о том, чтобы изменить внешность.
Она была типичной китаянкой, и это, конечно, уменьшало ее возможности. Пришлось ограничиться одним из тех темных курчавых париков, при помощи которых многие и многие азиатские красавицы пытаются “вестернизировать” себя, но в результате превращаются в некие гораздо менее привлекательные гибриды.
