– Я должен тебя предупредить, кадет Эбберт. Есть большая вероятность, что придётся пользоваться табельным. Поэтому я тебе запрещаю мелькать у меня перед глазами и приказываю находиться всегда за моей спиной. Я повторю, всегда! Это не учения ни в коем разе, и тебе придётся смириться с тем, что здесь твои высокие баллы не помогут. У тебя есть тазер, держи его наготове. Это всё.
Внутренне меня потряхивало от ожидания упорства. Я уже начал готовить новые контраргументы, как Лина снова удивила меня. И опять в хорошем смысле.
– Поняла вас, – отчеканила Эбберт.
Я кивнул, даже не поворачиваясь в её сторону. Сам не знаю, зачем. Моё нутро хотело выказать уважение, которое предпринимало потуги зародиться, но ещё не обросло истинным доверием ко всем её словам. О чем я думаю? Нет смысла даже пытаться её понять или принять. Статус временного сотрудника «на недельку другую» меня устраивает в полной мере.
Огромные, словно хрустальные, небоскрёбы уже давно начали сменяться домами пониже. Пластик и стекло медленно превращались в камень и железо. Вдалеке начали вырастать заводы. Белая гамма уступала место серой, порой даже черной. Само солнце пыталось не распространять здесь свои полномочия. Едва заметно по ноздрям ударил запах индустриального дыма и пыли, оседавшей в легких жителей целыми пудами. «Добро пожаловать в Рабочий район». Эта вывеска всегда казалась мне насмешкой.
– Мы с группой были здесь на практике, – начала Лина, – многие тогда передумали работать со стражами, не говоря уже о Ликторах. Увидели жизнь немного другой, не такой, какой нам её преподносили. Некоторые из группы вообще не верили в существование этого района, так как жили в центре и не покидали его пределов. Уверена, они до сих пор думают, что люди здесь совершенно другие.
– Это был не их выбор. Так решила за них Партия и Тест Профориентации. Ты должна это понимать. Но по данным Партии, опрос граждан «Рабочего района» показал, что более 89% жителей довольны своей жизнью и Партией.
– Я не мыслю стереотипами, товарищ Ликтор, и не жалею рабочих Граждан. Думаю, они вполне счастливы, в отличие от Туш.
– Эбберт, ты же не собираешься сейчас доказывать мне, что за каждой Тушей похоронен некогда честный трудяга и семьянин?
– Нет, я понимаю, что все они преступники, плевавшие на законы Партии, но я просто не могу понять, как люди приходят к такой жизни? Они уже с десяти лет знают, чем будут заняты их руки и умы до самого конца. Так где же их дорога сворачивает не туда?
