Целитель согласно кивнул, хоть и нехотя. И тяжело вздохнул. Они оба не понаслышке знали, на что способен Император, держащий в страхе подчинения всю страну.
– Что ты намерен делать, Мартин?
Мартин Люциус Энмор, одиннадцатый герцог Энмор, пребывал в глубокой задумчивости.
– То, что и должен делать любой отец для своего ребёнка. Защищать его. Пожалуй, самое время написать Фиделю.
– Фиделю Мистрано? Ты уверен?
– Да. У него долг крови передо мной, он не предаст. К тому же, – усмехнулся мужчина – мне повезло, что он лучший артефактор Империи. Что весьма кстати, не находишь?
– Дитя моё, в твоих руках судьба всего мира.
– Да н-е-е. Не хочу.
Точно помню день, когда всё изменилось.
Я, Милика Энмор, была счастливым ребёнком. До одиннадцати лет точно. У меня были (они в общем-то и сейчас есть) любящие родители и два старших брата. Брайан и Кевин обожали свою сестричку. Как и родители, что души во мне не чаяли. Конечно были и минусы. Например, меня постоянно оберегали и охраняли. Нельзя было носиться, как братья, по поместью с другими деревенскими ребятами. Нельзя было даже общаться ни с кем, кроме семьи и пары слуг. Для мамы – я была её золотым чудом. Для отца – золотым огоньком. А для братьев – мелкой проказницей.
Говоря по правде, братьям я спуску не давала. Шпионила, подкладывала вонючие бомбочки, мухлевала и обыгрывала их в карты, подшучивала над их влюблённостями. Но стоит отметить, что делала это всегда проказливо, и не желая никому вреда. А стоило кому-то из них заболеть, прошмыгивала к ним в комнату, забиралась в постель и утешающе гладила по голове, напевая колыбельные. От чего им всегда становилось легче. Что проделать, если у меня такой проказливый характер? Уж такая, какая есть. Шкодливая Мили.
Но в одиннадцать лет всё изменилось. В тот день меня позвал к себе в кабинет отец. Сначала я подумала, что где-то мои шалости спалили. Может отец догадался, что неделю назад убежала из дома, чтобы подглядеть за свиданием Брайана? Брайану уже исполнилось семнадцать, и он учился в Академии Тёмных Искусств. Только-только окончил первый курс и приехал домой на каникулы. А тут Рози – его первая любовь. В общем, та ещё выдалась ночка, так как в основном они ругались. Да нет. Вряд ли из-за этого. Отец бы тогда вызвал сразу, а не стал тянуть. Это явно как-то связано с днём рождением. Может какой-то сюрприз? Моё сердце наполнилось предвкушением.
В кабинете отца, куда зашла, затаив дыхание, уже сидел какой-то мужчина. В то время я не очень разбиралась в том, сколько кому лет на вид. Но этот показался мне глубоким старцем. С начинающейся сединой по бокам и с удивительно добрыми карими глазами. Это насторожило. Я редко видела кого-то, кроме своей семьи. В поместье, где росла, было всего пять слуг и те были скорее членами семьи, чем слугами. Все они работали ещё в те времена, когда отец был подростком. Вместо предвкушения стала нарастать какая-то смутная тревога.
