На набережной уже были выставлены какие-то детские аттракционы. Возможно, для родителей это и было каким-то плюсом, но ему они совсем не понравились. Зато у причала стоял великолепный лайнер, судя по названию – итальянский. Да и на набережной слышалась итальянская речь. Вдруг Костя услышал знакомый звук. Обернувшись, увидел папашу с двумя дочками. Девочкам было одной лет шесть, а другой лет восемь. В руках у них были свистульки в виде птичек, в которые наливают воду, и затем они издают трели. Пока их папа расплачивался, и пытался о чём-то говорить с продавщицей, с трудом вспоминая русские слова, девчонки усердно и с большим восторгом, дули в свои свирели, наполняя набережную такими знакомыми с детства звуками.
Послушав трели и насладившись забавной картиной, Костя направился дальше. На берегу люди и кормили чаек. Он решил присоединиться. Купив батон, стал недалеко от них. Видимо, это была большая семья или просто знакомые. Взрослые и дети постарше бросали хлеб в сторону моря, чайки подхватывали его прямо в воздухе, если же хлеб падал в море, то начиналось целое сражение. Все были увлечены процессом, и никто не обращал внимания на малыша лет пяти, который стоял слегка в стороне и ел что-то похожее на гамбургер. Вдруг, одна из чаек изловчившись, подлетела к малышу и выхватила его еду. Всё произошло мгновенно. В первый момент никто даже ничего не понял. Малыш стоял с открытым ртом, надеясь съесть очередной кусок уже не существующего гамбургера. Наконец до него дошло, что гамбургер похищен коварной чайкой, и он разразился жутким рёвом. Все повернулись к нему. Кто-то видел, что произошло, кто-то нет, начали обсуждать произошедшее, утешать малыша, изображая коварную чайку. Малыш слушал, посматривал, потом рёв прекратился, он улыбнулся, и все рассмеялись. Косте тоже стало весело. Настроение было прекрасное, погода чудесная. Чайки, заметив батон у него в руках, быстро собрались над ним, в ожидании очередной порции. Расправились они с хлебом быстро, процесс длился не долго. Но уходить не хотелось. Костя выбрал скамейку с видом на море, удобно на ней расположился, подставив лицо ослепительному и тёплому весеннему солнцу.
«Эх, а ведь действительно, нет худа без добра, – подумал он, – ну, когда бы я выбрался в Крым, ещё три дня назад, я и помыслить об этом не мог. И вот, Ялта, набережная, море, солнце – красота!». Была вторая половина дня, солнце стало склоняться к западу и меньше слепить. Море было удивительно спокойным и отливало великолепной синевой. Лёгкий ветерок, шелест волн, весеннее солнце, замечательный морской воздух, прекрасный пейзаж радовали Константина, но к сердцу подкрадывалась грусть, и даже не грусть, а хуже – тоска. Вспоминалась Светлана, и так хотелось, чтобы она была рядом, или хотя бы позвонить ей. Его рука невольно тянулась к телефону, но в последний момент он останавливался. «Почему, – подумал он, – почему я не могу ей позвонить? Ведь это нелепость, мы почти четыре года были вместе, и дело даже не во времени! Мы ведь родные! Так как понимает меня она, не понимает никто. Я всегда был уверен, что она чувствует то же самое, что и я! Так что же происходит? Просто, какая-то глупость, иначе и не скажешь, но как исправить ситуацию? Позвонить?». Позвонить, конечно, очень хотелось, но вдруг Света трубку не возьмёт, или возьмёт и ответит тоном Софьи Александровны, это она умеет в определённых ситуациях. Костя сам однажды наблюдал, как один студент, глядя, видимо, на Светкин молодой возраст, попытался перейти на фамильярный тон. Она даже голос не повысила, только тон изменила, но был такой эффект! Юнец сразу смутился, извинился, и исчез мгновенно в неизвестном направлении. Костя тогда был так удивлён! Ещё подумал, неужели это моя Светлана? Вечером в общаге напомнил ей этот разговор, а она спокойно так спрашивает:
