Непобеждённые. Баллады о Солдатах… | страница 8



– Вы же сказали, что всех фрицев завалили, а?

– Командир, ну не всё же тебе на фортепьянах играть, оставили одного на закуску – отделение дружно захохотало.

– Хорош ржать, жеребцы! Комаров, Ерёмин – за мной!

– Командир, ты куда на одной ноге?

– Ничего, доковыляю с вашей помощью. Дело одно осталось незаконченное.

Бойцы помогли мне с трудом подняться в ставший уже родным музыкальный салон и по команде не спеша окружили белый венский рояль. С откинутой крышкой. Настоящий «Стейнвей и сыновья».

– Дорогой, наверное? А, Георгич?

– Очень дорогой, парни. Ну, взяли!

– Ты что задумал, командир?!

– Делай как я и не рассуждай. И раз! – взял инструмент за нижнюю крышку. Бойцы недоумённо пожали плечами и тоже взялись за рояль.

– Подняли дружно! И понесли!

Поддерживаемый под «брюхо» Steinway & Sons жалобно скрипел, перетаскиваемый сильными руками через красивые стрельчатые двери на веранду с каменной балюстрадой.

– И два! – рояль завис над красивым ограждением веранды, подрагивая и отражая своими полированными боками апрельское солнце и пуская «зайчики» золочёными педалями и колёсиками.

– Георгич, ты что?!

– На счёт три бросаем. ТРИ!

Элегантный белый, нет, не белый, а скорее цвета слоновой кости рояль неуклюже, переворачиваясь и как-то боком летел с пятиметровой высоты вниз.

– Вот, теперь всё. Пора, хлопцы, домой. Пора!


Четыре года спустя тёплым весенним днём 6 апреля Учителя не стало. В день похорон небо было серое. Серыми были девятиэтажные панельные дома, в одном из которых он жил. Серыми были двор и деревья. И даже солнце в этот день пряталось за серыми тучами. Проститься с Ростиславом Георгиевичем пришли его ученики, воспитанники и друзья. Подобно Первомайской демонстрации, люди стояли повсюду – на тротуарах, на проезжей части, на газонах, на детских площадках. Их были тысячи, несколько тысяч. Серое скорбное человеческое море заполнило всё пространство между домами микрорайона. И тишина … Молчали все. По тысячам серых человеческих лиц бежали серые слёзы. Тихо, без рыданий.

Высоко в небе невидимый оркестр в последний раз беззвучно играл для единственного слушателя вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае» и невидимые нам невесомо-воздушные пары танцевали для Ростислава Георгиевича в последний раз.


П Р И К А З

по 301 гвардейскому стрелковому полку 100 гвардейской Свирской дивизии,

17 апреля 1945 года № 012/Н Действующая Армия

от имени президиума верховного совета союза С С Р

н а г р а ж д а ю: