– Это же невозможно, – прошептала она, едва дыша и не смея поверить собственному счастью.
–Поверь мне, Даша, я действительно целый месяц был мышью, и это правда. В это трудно поверить, но это так. Ты спасла меня, рассеяв проклятье своим поцелуем. Спасибо тебе! – пылко проговорил красивый юноша.
Ты удивительная девушка! Я полюбил тебя и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Позволишь ли ты ухаживать за тобой? – спросил Вадим с надеждой глядя на нее.
–Да, – только и сумела произнести Даша. И расплакалась от переполнявших ее чувств.
Мужчина мягко обнял ее, успокаивая, а она, с наслаждением вдыхая его запах, уткнулась ему в грудь.
Часть 2.
Эту историю рассказала мне бабушка. И деда моего, она всегда, сколько я себя помнила, звала только Пик. Теперь я понимаю почему. А вот что поведал ей дед после того, как они выпив чаю, оба немного привыкли к тому, что он больше не грызун .
«Примерно месяц назад, мышам сложно ориентироваться во временных промежутках людей, спешил мой дед, будучи еще тогда молодым юношей, в институт. Страшно опаздывал и мчался, не разбирая дороги. Ну и налетел, по случайности, на старуху, на улице. Едва не уронил ее. Убедившись, что пожилая женщина не пострадала и спешно извинившись, намеревался бежать дальше. И даже побежал, но с места сдвинуться не мог. Ногами перебирал, и оставался на месте, как на беговой дорожке. Что-то непонятное произошло и со всем пространством вокруг. Звуки, наполнявшие шумный город исчезли. Все замерло. Продолжая «бежать» по инерции, дед осмотрелся. Застыли на месте люди и машины, и птицы в полете. Это было так жутко, что он закричал, но голоса своего не услышал.
Прекратив бессмысленные попытки сдвинуться с места, он остановился. Резко развернувшись, что бы поискать выход из того вакуума, в который он угодил, дед наткнулся на пылающие гневом глаза рассерженной старухи.
Седые ее волосы клочками торчали из-под сбившегося платка. Крючковатый, хищный нос и сморщенная старушечья кожа не добавляли ее облику миловидности. Длинная юбка из темно-синего сукна, коричневая кофта,
залатанная на локтях. Словно Баба-Яга из советской сказки предстала перед ним. Но на данный момент она была самым реальным существом из всего окружающего их мира. Дед замер, окаменев от ужаса. А старуха, воздев к небу руки с длинными когтистыми пальцами, пророкотала на неизвестном ему языке что-то похожее на детский стишок. Голос ее гремел, подобно грому в вакууме образовавшейся тишины. Затем она громко и радостно расхохоталась, запрокинув голову и широко открыв рот набитый кривыми, желтыми зубами. Вдоволь повеселившись, сделалась вдруг суровой и злорадно, на чистом русском языке, бросила ему: – Быть тебе за твою непочтительность мышью. И если до исхода месяца тебя не полюбит и не поцелует прекрасная дева, останешься ты мышью навсегда.
