Я сам не заметил, как внутренне сжался, вернее, как мои внутренности скрутило в то ли ноющий, то ли тупо пульсирующий комок зарождающейся паники, а вместе с ней и боли. Кажется, даже лёгкая испарина проступила на лбу, под носом и на пояснице. Недавняя каменная эрекция помахала на прощание быстро слабеющей «ручкой».
Ещё и этот недомерок, явно спецом, ответил не сразу, решив (впрочем, как и всегда) поиграть в драматические паузы от Марлона Брандо. Да, садистских рудиментов у Спенсера Сесила Грэйсона (в миру и по прадедушке польского еврея эмигранта Грабовского) хватало с избытком на все случаи жизни.
– К твоему сведенью я звоню из больницы, если что… – наконец-то он распечатал свой далеко нечувственный тонкогубый рот (увы, но память сама нарисовала перед внутренним взором не самую приятную картинку упитанного, розовощёкого лица милого скромняжки Спенса) и… Земля под моими ногами какого-то лысого хера дрогнула.
Я и не думал, что окажусь настолько неподготовленным к подобному роду неожиданностям. Видимо, пережитое перед этим чтение чьего-то неформального и до жути пробирающего опуса как-то размягчило моё подсознание, подточив заодно железобетонный до недавнего времени фундамент эмоционального каркаса. Короче говоря, я дал слабину. Причём весьма нехилую.
– А что так? Предварительные игры закончились чем-то непредвиденным? Бутылка не желает выходить обратно без хирургического вмешательства? Или так глубоко зашла? – слава всем ретроградным планетам, контузило меня не до полной потери речи, как и не лишило способности «беззлобно» шутить. Правда, последнее, больше походило на условный рефлекс, когда говоришь, скорее, на чистом автомате, чем до конца осознаешь, что именно выдаёт твой бескостный язык. – Я же столько раз тебя предупреждал, Спенс, твои тайные пристрастия ничем хорошим для тебя не закончатся.
В этот раз Грэйсону хватило ума не вступать со мной в словесные перепалки, тем более, что именно на его руках сейчас находились все основные козыри. А ещё точнее, большая остро заточенная секира, которой он не преминул рубануть меня наотмашь с хорошо скрытым самодовольством.
– Карл в реанимации. Перелом бедра в трёх местах и сильное сотрясение мозга до глубокой потери сознания. Лицо тоже неслабо помято, с позвоночником вроде бы всё нормально, но нагрузка оказалась настолько серьёзной, что теперь ему придётся носить бандажный корсет не менее месяца. В общем, жить будет, так что можешь особо не напрягаться. Хотя, по всем законам классики жанра, это ты должен находиться сейчас здесь на моём месте и обзванивать всех своих родственников с ближайшими Карлу друзьями.
